52-герцевые киты (2024)

Котаро Оямада сидит на скамейке в парке Уэно, грязный кроссовок его стучит по асфальту. Харука Судзуки, проходя мимо с сумкой из книжного, резко останавливается – ее лицо бледнеет. "Этот звук... ты тоже его слышишь?" – спрашивает она, голос дрожит. Котаро лишь кивает, убирая наушник. Шум Токио глохнет под странным низким гулом, который оба воспринимают как песню кита, неразличимую для других. В библиотеке университета Комэй Харука натыкается на его рисунки: деформированные киты на полях конспектов по биологии. "52 Герца", – бормочет Котаро, показывая распечатку спектрограммы. "Похоже на одинокого кита. Ищет пару, но его никто не слышит". Харука достает старый диктофон: "Я записывала его годами. Думала, схожу с ума". Они сравнивают записи – частоты совпадают. Под дождем у станции Сибуя Харука ворчит: "Мой дед, капитан, верил в таких китов. Говорил, они зовут потерянных". Котаро молча покупает два билета на поезд до прибрежного городка из его детства. "Поехали?", – коротко бросает он.

В дешевом рёкане у гавани они слушают записи, сверяясь с картой миграций. Харука спорит с местным старым рыбаком Танакой: "Нет, это не двигатель парома!". Котаро находит в архиве порта полустертый журнал наблюдений своего отца, морского биолога – там отметки о "странном низкочастотном вое". Ночью на пустом пирсе звук становится громче, Харука закрывает глаза: "Он... грустит?". Котаро впервые говорит о смерти отца в море. В океанариуме Синагава, глядя на белугу, Харука замечает: "Наш кит не здесь. Он свободный". Обратный путь в Токио молчалив. У Харуки в крошечной квартире-студии Котаро чинит ее сломанный диктофон. "Спасибо", – говорит она, их пальцы случайно касаются. Шум города за окном снова перекрывает китоподобный гул. Финал: они стоят на том же пирсе, слушая усилившийся зов через динамик. "Что будем делать?" – спрашивает Харука. Котаро смотрит на горизонт: "Искать дальше. Он ведь тоже ищет". Звук сливается с шумом прибоя – ответа нет.