Карантин (1983)

Началось всё в квартире Ксении Степановны на Баклажанной, 15. Соседка снизу, Нина Петровна, прибежала с криками: "У меня сын в соплях! Вы что, с уса посходили?" Врач Павел Алексеевич, только что чинивший кран на кухне, заявил про "атипичную пневмонию". Двери дома срочно заколотили досками. Эдик, сын Ксении, полез на чердак через люк в потолке, но там уже сторожил милиционер Семеныч: "Сиди дома, умник". На кухне запасы: банки "Океан", мешок гречки. Через окно Ксения видела, как во дворе копали яму, лопата стучала о камень. "Мама, это могила?" – спросил Эдик, прилипший лбом к холодному стеклу. За стеной слышно, как Алла, жена Павла, ревет: "Чем кормить детей? Картошка кончилась!". Пахнет хлоркой, ею моют пол в подъезде.

Через неделю в квартире Ксении треснула стена – соседи сверху, Глуховы, что-то долбили. "Водку меняем на хлеб!" – кричали в дверной глазок. Павел Алексеевич пытался лечить старуху Анфису от сердца валидолом, но она умерла ночью. Тело вынесли в мешке через окно первого этажа, под облезлый подоконник. Эдик и соседский мальчишка Витька тайком лазили в подвал через пролом, искали старые банки с вареньем. Нашли, подрались. "Моё! Я первый увидел!" Во дворе кто-то вытоптал огород Нины Петровны, зелень втоптали в грязь. Семеныч, небритый, ходил по квартирам, отбирал самодельное самогонное "лекарство". "Это карантин, а не пьянка!" Когда прорвало трубу в подвале, вода поднялась. Витька кричал из своей квартиры на первом этаже: "Топим! Вещи плывут!" Все стояли на лестнице, смотрели вниз на мутную воду. Павел Алексеевич сказал тихо: "Эпидемия отступает. Но дом..." Не договорил.