Зима. Лунная ночь окутывает лес таинственным светом. Две женщины с ребёнком на руках пробираются сквозь густую чащу, их шаги едва слышны на замёрзшей земле. В тени деревьев скрывается нечто зловещее — волк-оборотень, существо, которое трудно определить: зверь ли это, человек или фантом. Он выжидает момент, чтобы нанести удар, бесшумно следуя за своими жертвами, его глаза сверкают в ночной темноте, словно два огненных угля.
Кирилл втирает масло с ладоней о засаленную куртку, пока Аня тычет пальцем в трещину на бетонной стене заброшенного цеха. *"Это не просто эрозия, тут глубже – смотри, как слои идут"*. Завод "Прогресс" с покосившимися трубами давно стал их штабом: между ржавыми станками они хранят карты с пометками о горе. Сергей таскает из дома старые батарейки для фонарика – отец ворчит, что они "исчезают, будто в черную дыру". По вечерам троица пробирается через сосновый лес за
Лида, 34 года, сидит на кухне в хрущевке на Профсоюзной, подключает Zoom для сессии с клиенткой Оксаной. В углу экрана — лицо женщины в махровом халате, она щелкает семечки и жалуется на мужа: «Он третий день спит в гараже, я ему суп в термосе ношу, а он…» За окном воет сирена скорой. Лида поправляет заколку в волосах, замечает трещину на стене — отсыревшие обои опять пузырятся. В соседней комнате ее соседка Света, 29 лет, психолог-стажер, режет лук для супа и кричит в телефон: «Нет, мам, я не
Антон, слесарь с облупившимися костяшками пальцев, каждое утро пил чай из треснувшей кружки с надписью «Уралхиммаш». Лиза, его сестра, торговала на рынке прокопченными куриными окорочками — вечно спорила с бабкой Светланой из соседней палатки: «Твои цены как у космонавтов в буфете!» Однажды возле гаража с ржавой «восьмёркой» к Антону подошёл бродяга в ватнике, пахнущий березовым дымом: «Заводскую проходную в полночь не пересекай — светляки там не наши горят». На следующий день в цеху упала