14 мая 2018 года на внутреннем рейсе компании «Сычуаньские авиалинии» пассажирский самолет теряет одно из ветровых стекол на высоте чуть менее 10 километров. Происходит разгерметизация кабины, и одного из пилотов чуть не утягивает наружу. Сквозняк и шум в кабине становятся такими сильными, что пилоты не слышат голосов диспетчеров по радио. Вдобавок, из-за мощных вибраций самолета показания приборов невозможно разглядеть. Капитан оказывается перед лицом невероятного испытания. В этих критических
Ли Вэй, 19 лет, каждое утро толкается в переполненном автобусе №47, чтобы успеть на лекции в пекинский университет Цинхуа. Его соседка по общежитию, Чжан Юй, вечно крадет его чашку лапши быстрого приготовления со словами: «Ты же знаешь, я ненавижу эти консервы с тунцом». По вечерам Ли подрабатывает курьером на электросамокате — маршрут от района Хайдянь до Гомао занимает ровно 47 минут, если не попасть в пробку у стадиона «Птичье гнездо». В пятницу отец звонит из Циндао: «Тетя Лань хочет женить
Ли Мэй, девушка с обветренными руками от ежедневного сбора водорослей, жила в деревне Циньвань, где улицы пахли солёной рыбой и смолой. Её отец, Лю Цзюнь, исчез год назад во время шторма, оставив лишь потёртый дневник с координатами и рисунком странного цветка, растущего на дне. «Ты снова копаешься в его старых бумагах?» — спросил Сяо Лю, её сосед, чиня сети у порога. Он бросил в её сторону высохшую морскую звезду. «Если эти цифры — не бред, зачем он их зашифровал?» Ли Мэй не ответила, затянув
Ли Вэй, 19-летний новобранец из провинции Хэбэй, каждое утро аккуратно чистил воротник своей формы зубной щёткой. "Смотри, у тебя пуговица оторвалась", — бросил ему сосед по казарме Чэнь Хао, разминаясь перед марш-броском. После утренних учений в грязном тире, где пахло машинным маслом и порохом, Ли зашивал подкладку у походной печки, используя нитки от старой сумки. Его форма, перешитая из отцовского кителя, выцвела на плечах — единственное, что напоминало о семье. Во время ночного
Ли Сяохуань, 28 лет, раскладывает новые поступления в углу книжного магазина на улице Хуанпу. Рукава свитера закатаны — в помещении дует из щелей, но греться электроприборами запретил хозяин. Чжан Минь, подруга из соседнего кафе, забегает с пирожками в бумажном пакете: *«Опять в пальто? Купи хоть перчатки, а то пальцы синие»*. В дверях появляется Чэнь Юй, врач из больницы через квартал, ищет учебник по детской пульмонологии. Пока Ли копается в стеллажах, он замечает, как она поправляет волосы
Лан, серый волк с шерстью, выгоревшей на солнце, копался в огороде за деревянной изгородью. Его лапа, обмотанная тряпкой, цеплялась за кочерыжки капусты — вчера сломал лопату, пытаясь выкопать застрявший камень. В деревне Хуаньцяо шептались: «Опять пропали две курицы! Это он, видите ли, траву полет». Старый Ли, сосед, тыкал пальцем в спину Лана на рынке: «Волки всегда волками останутся». Лан молчал, жевал лепешку с луком, чувствуя, как крошки застревают в зубах. Вечером нашел у крыльца глиняный
Представь: обычный парень, вроде тебя или меня, каждый день топчется по замкнутому кругу — работа, дом, бесконечная суета. Вроде всё стабильно, но душа будто в клетке. И вот однажды он сталкивается с чем-то... необъяснимым. Может, странный старик на рынке вручил ему старую флейту, а может, сон приснился такой яркий, что проснулся с ощущением, будто прожил другую жизнь. И понеслось! Внезапные путешествия в миры, где деревья говорят шепотом листьев, а реки поют древние мелодии. Сердце замирает от
Ли Сяо, молодой гончар из деревни Циншуй, находит в развалинах отцовской мастерской обломок нефритовой печати с выцарапанным знаком «Шуй». Отец погиб год назад при пожаре, но местный староста Ван Цзюнь упорно твердит, что это был несчастный случай. В мастерской, пропахшей глиной и дымом, Ли Сяо роется в старых ящиках с инструментами, находя письмо отца: *«Императорский дворец скрывает то, что убьёт реку»*. Мать, Цуй Лань, умоляет его не лезть в дела столичных чиновников — её руки дрожат, пока
Ли Вэй, кузнец из деревни Циньшуй, нашел в обгоревшем рисовом поле обломок синего кристалла, вплетенный в древний меч. Клинок, покрытый иероглифами династии Хань, обжигал пальцы, словно лед. «Это не для смертных», — прошептала Сяо Лань, монахиня из горного монастыря, появившись у его кузницы с потрепанным свитком. На рисунках — небо, разорванное бирюзовыми молниями, и армия глиняных воинов, шагающих через чайные плантации. Ли Вэй скрестил ладони, запачканные углем: «Если не я, то кто закроет