В один спокойный зимний день жизнь Гвидо внезапно переворачивается с ног на голову из-за неожиданного события, которое ставит под угрозу его роман с Кьярой. Всё начинается с утреннего разговора в постели, который приводит к напряжённому моменту. Когда Гвидо предлагает Кьяре не принимать таблетку экстренной контрацепции, она неожиданно признаётся, что не уверена в их будущем вместе. Этот откровенный разговор становится началом кризиса в их отношениях. Гвидо понимает, что всё, что он строил с
Лука, в помятом пиджаке и с чемоданом, облепленным наклейками из Стамбула, выходит из поезда на вокзале Бари. Воздух пахнет жареными кальмарами и мазутом. «*Dove sei stato tutti questi anni?*» — хрипит Марко, толкая в грудь друга бутылкой теплого Moretti. Лука молчит, поправляя очки, заляпанные дождевыми каплями. В кармане — письмо от матери с пятнами оливкового масла: «*Папа умер. Твой брат продал лодку.*» По дороге к дому на via Garibaldi он минует лавку, где тётя Роза ругается с рыбаком
Марко, седой пчеловод с обветренными руками, каждое утро проверял ульи на окраине тосканской деревни Сан-Лоренцо. Пчелы гибли — последние три семьи остались. В дневнике он записал: *«23 апреля. Медвяная роса пахнет дымом»*. Его дочь София, вернувшаяся из Барселоны после разрыва с гитаристом Пако, нашла в сарае ржавый ящик с письмами матери. «Ты что, собираешься продать землю банке, как дон Альберто?» — спросила она, разглядывая счет за воду с красной печатью «ДОЛГ». Марко бросил лопату в глину: