В очередной раз оставшись без работы и крыши над головой, героиня решает отправиться в родной дом навестить маму и бабушку. Вскоре туда же приезжает и её сестра. Мама надеется, что на этот раз сёстры смогут отложить свои разногласия и найти общий язык. Однако, в тени семейных встреч и воспоминаний, бабушка решает раскрыть давнюю семейную тайну. Она рассказывает о проклятии, которое висит над их родом с 17 века, проливая свет на странные и мистические события, которые преследуют их семью на
Ядвига, хозяйка лавки старых книг на краковской Рыночной площади, разбирала пачку писем 1943 года, когда в дверь ворвался соседский мальчик, Павел. «Тетя, Марыся исчезла! Вчера гуляла у Вавеля, а сегодня… её кукла в луже валяется». В углу лавки дремал пожилой таксидермист Станислав, щурясь на шум: «Третий ребёнок за месяц. Говорят, в подземельях под Суконными рядами чьи-то шаги слышны… ночью». Ядвига, стряхнув крошки от круассана с вязаного свитера, достала ключи от архива доминиканского
Агата приезжает в свой родной городок под Люблином после пяти лет отсутствия — отец умер, оставив полуразвалившийся дом с вишнёвым садом. Сестра Кася, которая всю жизнь ухаживала за отцом-алкоголиком, встречает её холодно: «Ты думала, я буду рада? Ты сбежала, а я тут стирала его рвоту с ковра». В старом комоде Агата находит пачку неотправленных писем, адресованных женщине по имени Ханна, и ключ от заброшенной мельницы на окраине. Местные в баре «Под лосем» шепчутся про давний пожар, в котором
Ядвига, толстая пекарша с рыжими волосами до поясницы, каждое утро месит тесто в своей лавке на краковской площади Рынек. Запах ржаного хлеба смешивается с вонью перегара от бродяги Стаха, который спит под её витриной. «Зофья, опять у тебя кошки пропадают?» — кричит она соседке, вытирая руки о передник с вышитыми лошадками. В подвале за ящиками с мукой она хранит тетрадь в кожаном переплете: там списки обидчиков, отравивших её отца в 89-м. Когда в районе Университета Экономики находят труп
Казек подметал пол в кофейне на улице Новый Свят, когда Яга ворвалась с мокрым зонтом. «Эспрессо, без сахара»,— бросила она, снимая капюшон с рыжих волос. Он поморщился: «Третий день подряд. Желудок не болит?» Она достала из сумки потрёпанный учебник по квантовой физике, не поднимая глаз: «Мне ещё до вечера осилить три главы». За окном трамвай №17 звякнул колокольчиком, разбрызгивая лужи. Он положил рядом с чашкой кусочек макового рулета — бесплатно. Через неделю она застала его за скрипящей
Казимир, слесарь с завода в Катовице, каждое утро заваривает крепкий чай в жестяной кружке, пока его сестра Алиция, студентка-историк, листает конспекты на кухне с облезлым линолеумом. В старом шкафу, заваленном инструментами отца, они находят папку с письмами 1976 года, адресованными «Яцеку» — псевдониму, который носил их покойный отец. «Тут про денежные переводы в Труймясто... И подпись — Зофья», — бормочет Алиция, разбирая дрожащим пальцем строки. Казимир перебивает: «Прикинь, папа в
Анка, перепачканная краской, клянётся, что этот раз — последний, когда она согласилась красить стены в съёмной квартире на улице Хмельной. Магда тащит её на свидание вслепую в бар «Под крокодилом», где Кася, сменив офисный костюм на фартук баристы, случайно проливает эспрессо на брюки клиента. «Ты вообще спала эту ночь?» — хрипит Анка, вытирая лоб. Кася молчит — она трижды перечитывала сообщения от бывшего, пока варила кофе. В углу зала Томек, в засаленной футболке с надписью «Iron Maiden»,
Представь обычного прокурора, который верил, что закон — это прямая линия между правдой и справедливостью. А потом бац — его втягивают в дело, где все шито белыми нитками, но распутать их нельзя, не замарав руки. Герой наш, вроде и принципиальный, но уже чувствует, как система давит: то начальник намекнет «не копай глубже», то свидетель внезапно исчезает. И ведь понимаешь, что если он сейчас свернет, то уже никогда не выберется из этой трясины. Но как остаться чистым, когда вокруг все играют в
Магда забирает Яна из садика возле своего панельного дома на Урсынова. В кофейне «Зерно» она тычет пальцем в квитанцию за кружок плавания: «Ты думаешь, он сам научится, Петр? 300 злотых – это половина от твоих новых кроссовок». Петр, перемазанный краской с работы (ремонтирует лофт в Мокотове), бормочет про алименты и инфляцию. Кася в это время листает чат Марчина на корпоративном ноуте в опенспейсе «Кодабры». Сообщение от «Клаудия_из_финча»: «Завтра в 18 у тебя?». Кася краем глаза видит, как
Магда, бухгалтер из офиса на улице Пулавской, случайно подслушала разговор соседа-дезинфектора Яцека в подъезде: «Завтра фургон с новыми партиями придет на склад у вокзала». Ее подруга Агата, владелица парикмахерской «У Маржены», нашла в мусорном баке пустые канистры с этикетками «Циклон-Б» — запах миндаля въелся в ее куртку. Кася, сидя дома с трехлетним Максом, обнаружила мертвого хомяка в клетке и зашипела в телефон: «Он травит все живое. Или мы его, или наши дети дальше дышат этой дрянью».
Агата, копирайтер в варшавском агентстве "Next", три дня подряд дошивала суп из пакетика, пока правила текст для рекламы стирального порошка. Марек, ее босс в клетчатых рубашках, бросил папку на стол: "Клиент хочет больше 'драйва'. Добавь про экологию, но без упоминания цены". В метро она пропустила свою станцию, уткнувшись в смс от сестры: "Мама опять спрашивает, когда внуков заведешь". Вечером в баре с Касей из отдела дизайна Агата щелкала фисташки,
Знаешь, история эта про Аню – прям как из жизни! Девчонка-учительница, милая, романтичная до мозга костей, но вечно сомневается в себе. Ну как мы все, если честно. Сидит она на этих сайтах знакомств, ищет принца на белом коне, а ловит одних лягушек. Ирония в том, что её идеалом оказался не очередной профиль с котиками, а... телевидение. Вернее, Томек – тот ещё циник, ведущий скандального шоу. Представь: День святого Валентина, случайная встреча, и он такой – "Давай сделаем из тебя звезду!
Знаешь, как это бывает, когда судьба буквально вышвыривает тебя в неизвестность? Вот представь: обычный парнишка Сташек с братом и родителями — бац! — и они уже в этом ледяном аду под названием Сибирь. Не то чтобы они готовились к такому… Да кто ж готов-то? Смотрю на этих людей — поляки, украинцы, евреи — и думаю: как же они вообще выживали? Ведь вокруг не просто холод или голод… Зимой мороз, от которого кровь в жилах стынет, летом — тучи мошкары, что живьём сжирают. А ещё эта вечная угроза —
Знаешь, смотрю я тут один сериал про войну — и глазам не верю, насколько там всё накалено! Представь: наши разведчики против целой оравы — и гестаповцы, и абвер, и эти ребята из НКВД с другой стороны. Сплошные подпольные встречи, радиограммы с шифрами и вечная игра в "кошки-мышки". Атмосфера такая, будто сам сидишь в затемнённой комнате с наушниками — сердце колотится, каждый шорох кажется подозрительным. Мне вот больше всего запали моменты, где они не просто стреляют, а мозги