Лау Мэйлинь, дочь разорившегося чиновника из провинции Шаньси, в шестнадцать попала в императорский дворец как низшая служанка. Ее определили в покои наложницы Сяо Вэнь — капризной фаворитки, требовавшей, чтобы чай остывал ровно до сорока градусов. Мэйлинь целыми днями чистила нефритовые шкатулки, прятала синяки от щипков горничной Ли Цинь и копила старые свитки, украдкой изучая иероглифы. «Бумага дороже твоей жизни, — шипела Ли Цинь, заставая ее в библиотеке. — Императору подавай шелка, а не
Ли Чен копался в ржавых ящиках склада за фабрикой «Хуньлинь», разыскивая записи о брате. В кармане комбинезона застревал чек из лапшичной — сегодня снова забыл поесть. *«Ты как призрак стал, — хрипел охранник Ван, затягиваясь сигаретой у ворот. — Искать мертвых — себе дороже»*. В старом журнале учёта между пролитыми страницами о выбросах меди нашелся адрес: переулок Цзиньхуа, 14, обведенный синим карандашом. Там, в подвале с разбитыми неоновыми вывесками, девчонка в засаленной куртке метнула в