Варшава, 1943 год. Грохот восстания в гетто застает оккупационные силы врасплох, но недолгое пламя сопротивления вскоре утихает под тяжестью жестокого подавления. Ян, движимый мужеством и состраданием, помогает молодой еврейке Ирине ться в его скромном доме на окраине города. Их дни наполнены тревогой, но и надеждой, что, возможно, они способны ться от разрушающей силы войны. Однако покой длится недолго: город охвачен огнем, и ужас войны неумолимо приближается. Ирена, несмотря на страх и
Лена Шульц, архивариус с потрескавшимися очками в железной оправе, нашла папку с грифом *Vernichten* в подвале министерского здания на Лейпцигер-штрассе. Внутри — списки имен: Ханна Беккер, учительница из Ростока, исчезнувшая в 1976-м; Эрих Фольмер, слесарь с завода *Robotron*, умерший от «несчастного случая» в цеху. Курт Вайс, ее сосед по панельной пятиэтажке, в зеленом пиджаке с запахом дешевого табака, щелкнул зажигалкой: «Ты уверена, что хочешь копать?» За окном гудели грузовики, везущие
Кася, рыжая с веснушками, застряла с Томашем в лифте на улице Мокотувской — он держал пакет с запотевшими бутылками пива. «Ты всегда так знакомишься?» — спросила она, поправляя порванный рукав кофты. Он, инженер с недостроенного моста у Вислы, через три дня притащил ей в офис на Краковском Предместье коробку пончиков. «Для рекламщиков сахар — топливо», — пробормотал, пряча руки в карманы кожаной куртки. Вечера они коротали в его квартире с облупившимися обоями: она рисовала скетчи для зубной
Марек, 34 года, грузчик на складе в промзоне Варшавы, каждое утро заворачивает бутерброд с сарделькой в газету *Rzeczpospolita*. «Снова опоздал на погрузку?» — хрипит бригадир, тыча пальцем в часы с отбитым стеклом. После увольнения Марек возвращается в Лодзь, где мать в штопаной кофте встречает его на кухне, заваленной пустыми банками из-под огурцов. «Ты что, снова денег просить?» — бросает она, не отрываясь от чистки картошки. Вечером он пьёт дешёвое пиво в баре «У Гжегожа», где стены пахнут
Кася, 22-летняя студентка журфака, снимает комнату в старом доме на варшавской Праге. Ее соседка Магда, медсестра с вечным недосыпом, каждое утро ворчит из-за грязной кружки в раковине: «Ты вообще знаешь, что такое губка?». В трещине на потолке над кроватью Кася разглядывает очертания дракона, пока считает монеты на оплату счетов. Хозяйка, пани Барбара, присылает смс в 7 утра: «Если до вечера не переведёшь 500 злотых, вещи выброшу на лестницу». На заправке, где Кася подрабатывает ночными
Представь глухое местечко где-то на окраине Польши, где дождь льет как из ведра, а местные уже лет двадцать только и говорят, что о проклятом золоте, зарытом где-то в лесах. Главная героиня, этакая сорвиголова с папиным старым металлоискателем, вечно в грязи по уши, но с упрямством, от которого волосы дыбом встают. А вокруг нее — странная компания: парень-неудачник, мечтающий сбежать в большой город, бабка-ясновидящая, которая то ли шарлатанка, то ли святая, и мэр-хитрец, что крутит всеми, как
Мартин, бывший полицейский с татуировкой питбуля на предплечье, мотается по Варшаве на потёртом «Фиате», развозя пиццу. Его сестра Агата, медсестра в больнице на Уяздовке, задолжала криминальному клану Збышека — тот требует вернуть деньги через три дня, иначе «зальет морг её кровью». В съёмной квартире на Праге, где обои отклеиваются возле плиты, Мартин находит старый служебный пистолет в коробке из-под ботинок. «Ты снова полезешь в дерьмо?» — хрипит по телефону его бывший напарник Рышард, пока
Камиль, бывший инженер из Вроцлава, копался в развалинах библиотеки на улице Новый Свят, пытаясь собрать радиопередатчик из обгоревших проводов. Рядом Алисия, медсестра с перевязанной рукой, рылась в аптечке, выискивая последние таблетки парацетамола. «Ты уверен, что этот хлам заработает?» — бросила она, слыша гул дронов за окном. Он не ответил, закусив медную жилу зубами. В подвале, где они прятались, пахло сыростью и горелым пластиком. К вечеру нашли карту с отметками складов возле Вислы —