Тан Синь, стажёр спортивных новостей, получает задание взять интервью у чемпиона по стрельбе из пистолета Шэня Цин Юаня. К своему изумлению, она узнаёт в нём своего бывшего инструктора и первую любовь, чувства к которому она прятала четыре года. Однако вместо тёплого ответа Тан Синь сталкивается с холодным безразличием, что приводит её в замешательство. Неловкость перерастает в заикание, поставив под угрозу не только интервью, но и её карьеру. Решив разобраться в причинах отчуждения, Тан Синь
Хуа Чжи копошилась в мастерской, заваленной старыми часами, когда в дверь постучали. Переулок за рынком Дунъань пах жареным тофу и маслом для механизмов. «Почему все ломается в сезон дождей?» — пробормотала она, вытирая руки о фартук с пятнами краски. В конверте от бабушки из деревни Лоян оказалась фотография сломанных карманных часов и записка: «Дедушкины вещи говорят громче слов. Вернись до того, как Лиу из аптеки все расскажет». Сяолинь, соседка с чайной лавки, заглянула в окно: «Опять твой
Чэнь Сяоси вечно опаздывает на уроки, потому что подолгу копается в ларьке у метро, выбирая жареные шарики с тапиокой. Цзян Чэнь, её сосед с третьего этажа, каждый раз сталкивается с ней в лифте, держа в руках конспекты по биологии. *«Опять будешь списывать у меня контрольную?»* — бросает он, когда она, задыхаясь, врывается в класс. После школы они идут через парк, где Сяоси пытается укоротить юбку, зацепившуюся за ветку, а Цзян Чэнь, пряча улыбку, прикрывает её портфелем от прохожих. Вечерами
Лин, в красной куртке с оторванной пуговицей, каждое утро пробиралась через дыру в заборе за аптекой «Зелёный журавль», чтобы встретить Сяо Мина. Они собирали крышки от бутылок у остановки автобуса №14 — на выигрыш хотели купить велосипед. Однажды Сяо Мин, вытирая грязные руки о штаны, сказал: «Папа везёт нас в Шэньчжэнь завтра. Возьми это». Он сунул ей самодельный компас, стрелка которого застревала на букве «С». Лин спрятала его в коробку из-под конфет «Белый кролик», но через неделю
Ли Чжэнь, которого все звали Эплдог, копался в ящиках с радиодеталями на задворках сычуаньского ресторана в Чэнду. В кармане дрожал старый пейджер с сообщением: *«Мост Аньцзи, 03:00. Не бери метро»*. Рядом валялась открытая банка баобаолэ, липкая от сиропа. «Ты опять влез в чужой сигнал?» — хрипел через помехи голос Дин Тао, или ДТ, бывшего инженера, который теперь чинил велосипеды под мостом. Он стучал гаечным ключом по раме, отгоняя голубей. «Не сигнал, а частоту. Здесь что-то про 1997 год…»
Лэй, старший брат, каждое утро торопится на работу в кафе на углу улицы Цзинъань. Его младший брат Мин вечно копается с завтраком, размазывая соевый соус по тарелке. "Через десять минут выхожу, — ворчит Лэй, поправляя фартук с пятном от вчерашнего кофе. — Если опоздаю из-за тебя, шеф снова вычтет премию". Мин, не отрываясь от телефона, бросает в рюкзак учебник с загнутыми страницами: "Успей купить баобао, а то в столовой дают тухлые пельмени". За окном гудят велорикши, а
Сяо Вэй, 27 лет, из провинции Хэнань, перебрался в Шанхай после увольнения с завода. Жил в комнатке над лавкой с жареной лапшой, где по утрам въедался запах пережаренного масла. Его друг Ли Цзюнь, работавший на фабрике игрушек, задолжал местному ростовщику Чэню 50 тысяч юаней из-за азартных игр. «Если завтра не отдашь, отнимут квартиру. Или почку», — бросил Чэнь, раздавив окурок на столе с недоеденными пельменями. Сяо Вэй, перебирая старые швейные машинки в подсобке, нашёл свёрток с деньгами