На фоне политической нестабильности и интриг конца XVIII века на севере Италии молодая служанка Элиза, чьё имя олицетворяет простоту, обретает надежду на лучшее будущее. Её жизнь, полная трудностей, была окрашена неукротимой жаждой знаний и глубоким внутренним миром, который так редко замечали её господа. Неожиданно судьба начинает играть другими красками, когда её встречает граф Лоренцо, влиятельный и надменный поначалу, но скрывающий ранимую душу. Элиза обратила внимание графа своей
Нина, рыжая девчонка с шершавыми ладонями от работы в оливковой роще, находит в подвале родового поместья в Сан-Джованни потёртый дневник с меткой в виде волчьей головы. «*Мама говорила, это просто легенды,* — бормочет она, перелистывая страницы с засушенными ветками полыни. — *А тут... рецепты зелий, карты пещер...*» Дядя Альдо, пахнущий вином и машинным маслом, хрипит за её спиной: «*Выбрось. Твой отец сгорел из-за этих сказок.*» Но уже на следующий день в местном кафе «*Il Vecchio Pozzo*» к
Джузеппе Гарибальди, учитель литературы из сицилийской деревушки Сант’Элиа, втягивается в политический скандал из-за ошибки в бюллетенях. Его фамилию путают с именем умершего кандидата, и через три дня он, в мятом пиджаке и с сумкой, забитой тетрадями, оказывается в Квиринальском дворце. «Выборы отменить нельзя — пресса уже раздула историю про «народного президента», — шипит ему в ухо советник Стефано, поправляя часы Cartier. Гарипбальди спит на кушетке в кабинете, потому что ортопедический
В заброшенной хижине под вершиной Мармолады Марко разматывает проржавевшую консервную банку перочинным ножом. Итальянец, бывший сапер, теперь считает каждый грамм тушенки — группа из пяти человек ест раз в два дня. Эва, чешский эпидемиолог, втирает в обмороженные пальцы растопленный снег: «В Карловом мосту трупы свозили грузовиками, пока не кончился бензин. Ты думаешь, здесь лучше?» Любош, словацкий радиолюбитель, роется в ящике с разбитым оборудованием — нашел старый компас с треснутым
Лука, фармацевт из миланской аптеки на улице Виа Падавани, каждое утро раскладывает коробки с антидепрессантами и бинтами под треск радио с прогнозом дождя. Его клиенты — пенсионерка Роза, вечно теряющая рецепты, и подросток Энрико, покупающий тесты на беременность для подруги. "Опять *амоксициллин* в дефиците?" — бормочет Лука, протирая очки рукавом халата. В это время его жена София, учительница истории в потрепанной школе у вокзала Порта-Гарибальди, разбирает со старшеклассниками
Марко, водитель грузовика с потрескавшимися от мороза пальцами, и Алессандро, его сосед с пятном от мазута на куртке, обсуждают долги за столом в баре *Alba*. «Кредит за эту ржавую банку не выплатить даже за три жизни», — бормочет Марко, разминая чек от механика. Алессандро, глядя на фотографию дочери Марко в гипсе, предлагает ограбить инкассаторов, которые каждую среду заезжают на заброшенный склад у моста Понте-Витторио. Они договариваются встретиться завтра у гаража, где Алессандро прячет
Алессандро Монти, седой политик в потёртом твидовом пиджаке, возвращается в Рим после десяти лет в тосканской деревне, где разводил оливковые деревья. Его бывшая секретарша, Клара, встречает его на вокзале Термини с папкой документов: «Вы всё ещё пьёте кофе с тремя ложками сахара?» — спрашивает она, протягивая термос. В кабинете с облупившимися обоями, где теперь стоит детский столик его внучки, Монти находит старую записную книжку с пометкой «Реформа порта Генуи — заблокирована Висконти». Он
Недавно посмотрел одну картину — знаете, такую, после которой долго сидишь и просто молчишь. Там про того самого судью, который до последнего вздоха не щадил себя в борьбе с мафией. Паоло Борселлино, если имя знакомо. История не про подвиги, а про… как бы это сказать… про ту хрупкую грань между надеждой и безысходностью. Сцены его последних дней — будто кадры из старой хроники: потрёпанный блокнот, чашка остывшего кофе, телефонные звонки, от которых мороз по коже. И ведь знаешь, чем всё
Знаешь, иногда кажется, что наш комиссар — это какой-то волшебник в помятом пиджаке. Ну тот самый, который в глухом уголке Сицилии крутит там дела так, будто у него вместо мозга сыщицкий компас встроен. Чутьё у него — как у старой сицилийской лисы: обнюхает улики, посмотрит искоса — и готово, уже видит ниточку, за которую надо дёрнуть. А команда у него — огонь! Не эти пафосные спецагенты с начищенными жетонами, а реальные ребята, которые и в перестрелку влезут, и пасту с артишоками разделят за