Эмир копался в подвале старого дома в квартале Фатих, разбирая ящики с ржавыми инструментами деда. Сестра Лейла, присев на корточки, вытащила из-под верстака клинок с потускневшей гравировкой: *"Кому служишь?"* — прошептала она, проводя пальцем по арабской вязи. На следующий день в чайхане *"У Демира"* старик Ахмет, разливая чай в грушевидные стаканы, хрипел: *"Этот меч искали те, кто сжёг мечеть в Измире…"* За окном уличный торговец орехами кричал цены, а Эмир
Эмир, 23 года, таскает ящики с рыбой в стамбульском порту «Хадымкёй», пряча засаленный учебник по аэродинамике в рюкзак. Вечерами он чинит радиоприемник в комнате, оклеенной плакатами со списанных самолетов, а мать, Фатьма, ставит перед ним стакан чая с кристалками сахара на блюдце: *«Опять в ту школу звонили. Денег нет, сынок. Мустафа-ага в гараже ищет помощника — иди»*. По субботам Эмир ездит на автобусе в аэропорт Ататюрк, смотрит, как грузчики загружают Boeing 747, и рисует в блокноте
Эмир, худой парень в потертой куртке, копался в ящиках с анчоусами на причале Кадыкёя, когда нашел сверток, перевязанный бечевкой. Внутри — карта с пометками красными чернилами: «Дегирменкапы», «цистерна Базилика», «остров Кыналыада». Запах соли смешивался с дымом от жаровни с мидиями, когда Лейла, в зеленом платке и с царапиной на щеке, выхватила карту у него из рук. «Ты даже не знаешь, что держишь, — прошипела она, поправляя сумку с инструментами для дайвинга. — Это вело к кораблю моего деда.