Виктор Сазонов, оператор с потёртой «Аймо» на плече, пробирался через развалины Берлина. Его сапоги вязли в грязи, перемешанной с битым кирпичом. Рядом шагал раненый связист Петров, жестом показывая: *"Вон в том подвале наши засели. Снимай, пока миномёт не накрыл"*. Виктор нащупал в кармане последнюю катушку пленки, обёрнутую газетой — остальные промокли при переправе через Одер. Вздрогнув от взрыва, он пригнулся, но камеру прикрыл телом. *"Эх, Маруся, — буркнул он про себя, —
Иван Грошев, сапёр с перебинтованной рукой, приезжает в свою деревню под Смоленском. Дом полуразрушен — крыша провалилась, на стене висит обгоревшая икона Николая Угодника. Соседка Марфа, в ватнике и мужских сапогах, тащит вёдра с колодезной водой: «Печку-то свою откопал? У меня кирпичи ещё дымятся». Они чинят забор обломками немецкого мотоцикла; Иван находит в огороде гильзу от «катюши» — закидывает её в ржавое ведро. Вечером пьют чай из жестяных кружек, сахар заменяет засохшая повидля из