Тури Пандольфини

Джузеппе, вернувшись из армии, обнаружил, что его дом в неаполитанском квартале Меркато заложен за долги отца. Старый рыбак Винченцо, отец, прячет глаза за банкой анчоусов: *«Ты думал, море вечно кормит? Лодку шторм разбил, а кредиторы — хуже акул»*. Джузеппе идет к брату Карло, который теперь торгует сигаретами из-под полы возле порта. Там же мелькает Лидия, дочь ростовщика Сальваторе, — она втирает пятно вина с платья, случайно задев ящик с контрабандой. *«Твои руки только долги считать?»* —
Витторио, 22 года, таскает мешки с цементом на стройке в Сант’Элии — сицилийской деревне, где даже колокол на церкви Святого Луки треснул. Отец, Карло, чинит крышу соседского сарая, ворчит: «Сначала окончи ремесленное училище, потом Милан. Ты думаешь, там хлеб сам в рот прыгает?» По вечерам Витторио крадется к траттории «У Альфредо», где его ждет Мария, дочь кузнеца. Она втирает ему в ладони оливковое масло от мозолей: «Если уедешь, твой отец моего отца топором зарубит». На рынке тетка Роза
Марчелло Риччи, владелец полуразрушенной текстильной мастерской в пригороде Милана, каждое утро проталкивается через толпу докеров у порта, чтобы провезти контрабандный шёлк в ящиках с апельсинами. Его партнёр, Луиджи Бьянки, в рваном пиджаке, вечно жалуется на таможенников: «Достали, как блохи. Вчера снова пришлось отмазываться бутылкой граппы». В конторе, пахнущей плесенью и машинным маслом, Марчелло пересчитывает лиры, пряча часть под половицу, — долг за электричество уже три месяца висит.