Рафик Сабиров

Володя Коваленко, бортинженер с татуировкой якоря на предплечье, ковырял отверткой в панели гидроакустики, когда эхолот захлебнулся помехами. «Черт подери, насос снова клинит», — бросил он через плечо капитану Сергееву, вытирая машинным маслом щеку. На столе в рубке валялись чертежи, обведенные красным карандашом, и банка тушенки с ржавым ключом. Внизу, в декомпрессионной камере, врач Миронова, в засаленном халате, перевязывала водолаза Петрова, который накануне зацепился за сеть браконьеров.
Катерина Измайлова, запертая в мценском доме с кирпичными стенами, ворочала влажное белье в медном тазу. Сергей, кучер в засаленной поддевке, принес дрова в сени, ухмыльнулся: *«Барин-то опять в отъезде, с купцами париться поехал»*. Вечером, в душном амбаре, он обхватил ее за талию, пальцы впились в крахмальный фартук. На полу валялись рассыпанные зерна, запах дегтя смешивался с потом. Через неделю Борис Тимофеевич, свекор с сизой бородой, застукал их у колодца — Катерина вылила ему в борщ