Марко Рицци, детектив с пятном кофе на воротнике рубашки, каждое утро начинает с осмотра места преступления у трамвайных путей на via Paolo Sarpi. В кармане — смятая фотография подозреваемого в ограблении ювелирной лавки: рослый мужчина в кепке, тень от которой скрывает шрам на щеке. «Они использовали мотороллеры, как в прошлый раз, — бормочет напарник Лука, разглядывая следы шин. — Только теперь здесь пахло краской, как в мастерской». Марко замечает осколок стекла с частицей синего пигмента —
В маленькой деревне под Лионом, заросшей виноградниками, брат и сестра Анри и Люсиль Мартель копались в старом сарае, разыскивая пропавшую овцу. В углу нашли потрепанный дневник отца с пометкой *«Герника, 1944»* и схемой тоннелей под церковью. «Ты вообще помнишь, как он говорил про эти катакомбы?» — спросила Люсиль, вытирая пыль с пергамента. Анри молчал, перебирая ржавые ключи на поясе. В тот же вечер местный учитель Жан-Поль Дюран, зайдя в таверну *«Ле Гутье»*, услышал, как старик Бернард
Лука Мортелли сидит в туринском трактире, ковыряет вилкой в холодной пасте карбонаре. Рядом Карло Бьянки, нервно стучит пальцами по столу: *«Полиция вчера у базилики Суперга копошилась — видел их «Альфетту»?»* Лука молчит, достает из кармана схему банка на via Roma. Марчелло, их водитель, врывается с запахом бензина: *«Фургон готов, но если опять налезешь на эту стерву из бара…»* — кивает на рыжую официантку. В углу Энцо, 19 лет, разбирает пистолет Beretta, роняет пружинку в бокал с кьянти.
В Риме, на Палатинском холме, Нерон в задымленном *триклинии* спорит с Сенекой, раздавливая виноград в ладони: «Ты учил меня управлять империей, а сам шепчешься с преторианцами, как старая *аристократка* на рынке». Сенека, поправляя тогу, парирует: «Философия — не щит от твоих *лирных* импровизаций». За окном рабы тушат факелы, пока Нерон, обняв петуха в золотом ошейнике, диктует стихи о «пламени, пожирающем мрамор». Его мать, Агриппина, в подземном коридоре дворца передает перстень с ядовитой