Рави, с обожжёнными от кузнечного горна пальцами, застал брата Амита в слезах у разграбленной лавки специй. «Они забрали даже мамины серьги», — выдохнул тот, указывая на осколки глиняных горшков с куркумой. В тот же вечер Рави вытащил из-под половицы ржавой киркой пистолет деда, встретившись у чайной «Ганга» с Сурендрой — водителем автобуса, чью дочь Шанти местный застройщик Дхаван сбил, скрывшись в пыли белого «Амбассадора». «Судья сказал: *нет свидетелей*», — прошипел Сурендра, разминая в
Али, худощавый мальчишка в потрёпанной жилетке, каждое утро подметал щепки в мастерской отца — Хасана, чинившего старые часы с выцветшими циферблатами. Однажды после ремонта латунного подсвечника для торговца Зульфикара, Хасан исчез, оставив на верстаке обрывок карты с отметкой возле колодца Аль-Фарид. Али, спрятав карту за подкладку тюбетейки, пробирался через базар, где продавцы верблюжьего молока орали: «Свежее, как ветер с Тигра!» Старый красильщик тканей, выжимая пурпурную тряпку, буркнул:
Раджеш, 17 лет, чинит рикшу в переулке возле рынка Лалита в Джайпуре. Его младшая сестра Мина, 14, продает цветы гирлянды у храма Ганеши — руки в оранжевой хне, запах жасмина смешивается с пылью. Отец погиб год назад: упал в котлован на стройке богача Сурендра Шаха. Дома — глиняные стены, треснувшая кастрюля с чечевицей. «Завтра возьму смену на фабрике тканей», — Раджеш бросает ржавый гаечный ключ в ведро. Мина молча перевязывает ему порез на ладони тряпкой от старого сари. Мина подслушивает,