Шехсувар Акташ

Эмир, 27 лет, курьер из района Балат в Стамбуле, нашел в рюкзаке сестры Лейлы (12 лет) смятую записку с координатами, ведущими к заброшенному участку кладбища Караджаахмет. В тот же день соседка Халиме, стирающая ковер на балконе, крикнула ему: «Ты же знаешь, они не просто так запрещают туда ходить после заката!» Он проигнорировал, но запомнил, как ее руки дрожали, когда она поправляла платок. В кармане Лейлы лежал билет на автобус до Ускюдара с датой исчезновения — 14 октября. На экране ее
Фатма, худенькая женщина в полинявшем платке, целыми днями штопает джинсы в тесной мастерской возле рынка в Ускюдаре. Её сын Эмир, восемь лет, сидит дома на диване с потёртой обивкой, давится от кашля — лекарства за 1200 лир в месяц она не потянет. «Доктор Хакан сказал, без ингалятора хуже будет», — бормочет она, пересчитывая мелочь в жестяной коробке из-под печенья. Соседка Зейнеп, продавшая ковёр ещё в прошлом году, суёт ей адрес подпольного ростовщика: «Тот мужик в Каракёе, у мечети Арап,
Эмир, парень в потёртой кожаной куртке, сидит в кафе на окраине Стамбула, разглядывая трещину на чашке с кофе. За окном — шум Кадыкёя, продавцы каштанов и школьницы в синих юбках. В дверях появляется Лейла, её волосы пахнут дождём, а на ладони — шрам от ожога, о котором Эмир спрашивает: «Это из-за той бенгальской свечи в парке?» Она кивает, достаёт из сумки потёртый блокнот с детскими рисунками. Они вспоминают, как десять лет назад прятали его под плиткой у мечети Сулеймание, но теперь там
Представь: старый город, где узкие улочки пахнут пряностями, а над головой вьются чайки. Он — упрямый художник с вечно запачканными краской руками, она — дочь влиятельного торговца, запертая в золотой клетке семейных ожиданий. Их пути пересеклись случайно — он рисовал граффити на стене её дома, а она высунулась из окна, чтобы крикнуть что-то злое… но вдруг засмеялась. И всё завертелось: тайные встречи на крышах, записки, спрятанные в трещинах камней, попытки обмануть бдительных родственников.