Чанду, 14 лет, втискивается между коробками с запчастями в гараже отца в районе Дадара. Отец, Пракаш, целыми днями разбирает старые моторы, ворча: «Гонки — для богатых, нам бы рикшу починить». По вечерам Чанду таскает из мастерской болты и тряпки, переделывая списанный двигатель для своей трехколесной «Молнии». За стенкой мать, Шанти, стучит ножной швейной машинкой, зашивая школьную форму соседским детям. «Самсу доешь, пока холодная», — кричит она, не отрываясь от ткани. Друзья Рави и Мира
Вот так история начинается — бац, и на голову обычному парню сваливается огромный рекламный щит какого-то важного политика. Жутковато, да? А дальше — полный бардак: судья, адвокаты, все шишки посыпались на тех, кто должен был этот щит закрепить. Но самое дикое даже не это. Погибший-то оказался индусом, который недавно принял ислам — и тут началось! Религиозные группы как шавки вцепились друг в друга: мусульмане требуют похоронить тело по своим обычаям, индуисты орут, что кремация священна.
Знаешь, иногда натыкаешься на фильмы, которые будто подглядели твои самые нелепые мысли о любви. Вот смотрю я эту историю — ну, ту самую, где герои как марионетки пляшут под чужие идеи — и то смешно, то грустно, а где-то внутри щемит. Представь: люди всерьёз пытаются влюбиться по инструкции! То ли сценарий такой дурацкий, то ли жизнь. Я вот сижу, попкорн жую, и в какой-то момент ловлю себя на мысли, что сам не раз фантазировал: "Эх, если бы любовь можно было запрограммировать…". А они