Лейла Морроу, 23 года, моет полы в рыбном магазине отца Карла в Фишерс-Харборе. После укуса странной рыбы с радужной чешуей замечает, что порезы на руках заживают за секунды. «Ты видел это, да? Я не сошла с ума?» — тычет она в исчезающую царапину другу Итану, который разгружает коробки с кальмарами. Тот молча отступает: «Твои пальцы… они стали как… плавники». Ночью, прячась в сарае за пирсом, Лейла случайно превращает ноги в акулий хвост, проламывая дыру в стене. Карл, находя обрывки чешуи в
Стелла ковыряется в записях камеры хранения клуба «Эклипс», выискивая совпадения: третья жертва, Кира Монро, оставила здесь чёрный чемодан за час до смерти. На экране ноутбука мелькает лицо мужчины в кепке — тот же тип, что крутился возле предыдущей жертвы. «Лиза, глянь — помада на стакане совпадает с той, что нашли в аллее за театром», — Стелла тычет пальцем в распечатку спектрального анализа. Лиза, разбирая папки в их тесном кабинете на 14-м этаже, бросает: «Бармен говорил, Киру часто
Лиза в своей бруклинской квартире третье утро подряд перечитывает список поставщиков. На столе — остывший латте с отпечатком помады на краешке, крошки от круассана застряли между страницами блокнота. «Они снова прислали лилии вместо пионов!» — она швыряет телефон на диван, где сидит Дженна в растянутом свитере. Та отрывается от селфи с фильтром «собачьи уши»: «Может, оставим лилии? Твой дед всё равно чихать будет на церемонии». В салоне на 5-й авеню визажист Марк, до этого делавший макияж