Мона Заки

Карим, двадцатилетний часовщик из переулков Хан эль-Халили, чинил карманные часы с треснутым циферблатом, когда услышал, как Амира, его младшая сестра, спорит с отцом. "Ты хочешь, чтобы я гнила здесь, как эти старые шестерёнки?" — шипела она, пряча учебник по химии под разваливающийся матрас. Саид, их отец, в ответ стучал кулаком по столу, где лежали неоплаченные счета и ржавый чайник: "Учишься шитью — будешь есть. Учишься цифрам — будешь мечтать". Карим молча вытирал пальцы
Амира, молодая реставраторша из Каира, каждое утро протирала пыль с витрин в зале Древнего царства. Ее коллега Халед, вечно жующий кунжутную халву, как-то бросил, указывая на статую Анубиса: «Смотри, трещина на основании — будто кто-то пытался ее сдвинуть». Запах ладана из сувенирной лавки смешивался с гудками такси на улице Аль-Муиз. Вечерами Амира задерживалась, разбирая ящики с новыми поступлениями — между обрывками льняной ткани она нашла медный амулет в форме скорпиона, обмотанный
Лейла, менеджер отеля в Бейруте, случайно забирает чужой телефон из кофейни «Аль-Мира» после утренней встречи с поставщиком кофе. В тот же день Надим, инженер из Каира, обнаруживает в своем чемодане разбитый экран устройства с фото заката над Нилом — явно не его. «Ты уверена, это не твой?» — Лейла пересылает голосовое сообщение через мессенджер, пока чистит апельсины на кухне. Надим, застрявший в пробке на мосту 6 Октября, слушает запись и смеется: «Мой телефон на дне чашки, если хочешь —
Юсеф, врач-невролог с подрагивающими от бессонницы руками, находит в подвале каирской клиники ржавую металлическую коробку. Внутри — записка на арабском: «Они убили её из-за тебя», фотография девушки с перечёркнутым лицом и ключ от квартиры в районе Шубры. Его начальник, доктор Адиль, хрипит в трубку: «Выбрось это, Юсеф. Здесь люди исчезают за вопросы». Вечером Юсеф едет по адресу с ключом — дверь открывается в пустую комнату с запахом плесени, на полу пятно крови, замазанное извёсткой. В кафе