Арджун, 23-летний механик из переулков Дадара, коптит руки в гараже «Шива Моторс», пока соседский попугай орет цитаты из Болливуда. Сестра Мира таскает учебники по бухучету в рюкзаке с оторванной молнией, а отец просит у сына сотню рупий на пахнущий пальмовым вином «бизнес-ланч». После драки с местным рэкетиром, который требовал долги за свет, Арджун получает визитку от лысого человека в костюме цвета хаки: «Меня зовут Викрам Сингх. В Лас-Вегасе твои кулаки будут стоить дороже, чем эта конура»,
В Варанаси, под шум гхатов и запах благовоний, Нихар Аманат копается в старых полицейских архивах. Его руки дрожат, когда он натыкается на фото убитой девушки с вырезанным на груди символом «ॐ» — такой же знак он видел в детстве на стене сгоревшего ашрама. «Эти убийства начались не вчера», — бормочет он, сгребая в рюкзак потрёпанные файлы. В Дели Джибу Акаш, его бывший наставник, разбирает на кухне груду папок с надписью «Дело закрыто», поправляя очки с заклеенной дужкой. «Ты уверен, что хочешь
В переулках старого Мумбаи Амита Шарма, 27 лет, сжимает в руке потёртый блокнот с координатами склада боеприпасов. Её брат, Раджеш, в рваной рубашке и с пачкой сигарет в кармане, чинит мотоцикл у лавки с пряностями. «Пахнет кардамоном и порохом», — бормочет он, вытирая масло с лица. На рынке у пристани торговец рыбой кричит: «Свежие макрели!», а в толпе мелькает человек в чёрных очках — Кабир Малик, бывший военный, который теперь ищет ящик с архивными плёнками 1948 года. Амита дёргает брата за
Притхви, молодой водитель автобуса из деревни под Майсуром, случайно попадает в перестрелку возле рынка К.Р. Нараянапура. Его друг Басава, мелкий торговец специями, прячет его в сарае за лавкой с кокосами. «Полиция ищет тебя по всем чайным, — шепчет Басава, протягивая мешок с куркумой. — Говорят, ты застрелил чиновника, когда разгружал мешки с рисом». Притхви стирает кровь с рукава рубахи, вспоминая, как толпа разбежалась после выстрелов, а он поднял с земли пистолет с гравировкой «R.K.». На
В пыльном городке Пенджаба семья Шарма ютится в старом доме с треснувшей верандой. Старший Сону, 19 лет, таскает мешки в бакалейной лавке дяди, пряча потрёпанные тетради с чертежами мотоциклов под прилавком. «Снова грязь на полу!» — ворчит он, замечая следы от ботинок Титу, 12-летнего сорванца, который только что сбежал через окно, украв пачку печенья. Их сестра Свити, 16, месит тесто на кухне, слушая радио: «Мама перед отъездом говорила — следи за ними. А я как? Привязать его к кровати?» По
В Мумбаи, в тесной квартире с облупившейся краской на стенах, 23-летний Раджеш Шарма каждое утро в 6:30 включает ноутбук с треснувшим экраном. Он сканирует котировки акций текстильных компаний, попивая чай из жестяной кружки. В соседней комнате его сестра, Аарти, в спешке собирает ланч-боксы на работу — она официантка в кафе «Chai Tapri», где трейдеры обсуждают сделки за стаканами масалы. «Если «Шах Текстиль» упадет ниже 120 рупий, покупай всё, — бормочет Раджеш, записывая цифры в потрёпанный
Знаешь, как иногда кажется, что у тебя есть всё — слава, шикарный ресторан в Нью-Йорке, толпы восторженных гурманов… А счастья нет. Вот и Рошан, этот знаменитый повар, будто застрял в вечной гонке за звездами Мишлен. Каждый день — новые изысканные блюда, попытки удивить, взорвать соцсети. И что в итоге? Выгорел. Как пересушенный перец чили — с виду ярко, а внутри пепел. Бросил всё. Сел в самолет — и обратно в Индию, к жене Радхе и сыну Армаану, который уже и вырос пока папа блистал на кухне. А
Представь, огромная пенджабская семья — все в золоте и шелках, но под этим блеском такие бури, что даже океану рядом не сравниться! Взяли их всех на этот шикарный лайнер, а там — бац! — старшее поколение цепляется за традиции как за спасательный круг, молодежь рвёт поводья, а дети вообще в своём мире. Тётушки шепчутся за спинами, дядьки спорят до хрипоты, а бедная невеста (кузену какому-то!) — ей вообще все шишки достаются. Смешно и грустно одновременно: вроде все друг за друга горой, но стоит