В Екатеринбурге, среди серых хрущевок и обледеневших тротуаров, таксист Сергей Колесников находит в салоне машины забытый телефон. В кармане — чек из аптеки на имя его жены Марины. Он звонит по последнему номеру: «Выслала фото? Жду», — мужской голос обрывается. Дома Марина, пахнущая аптечной лавандой, режет борщ, избегая взгляда. «Сколько на бензин?» — бросает она, вытирая руки в клетчатый фартук. Сергей молча крутит в пальцах ключи от такси, замечая царапину на ее запястье — как от часового
Антон, повар «Северного ветра», разбирал коробки в подсобке под лестницей, когда наткнулся на потёртый блокнот в синей клеёнке. Внутри — рецепт пирога с морошкой, записанный химическим карандашом: «На 500 г муки два желтка, мёд вместо сахара. Лера, не забудь про цедру». На последней странице фотография: девушка у плиты в фартуке с вышитыми васильками, 1968 год на обороте. Шеф махнул рукой: «Кому сейчас твоя морошка? Вчера три столика было — суп-пюре не доели». Вечером Антон купил три банки
Лида, в синем халате с потёртыми локтями, каждое утро мешала глину в цеху завода «Гжельский узор». В кармане — чек из ЖЭКа за долги по коммуналке. «Опять печь барахлит», — буркнул слесарь Семён, вытирая руки о засаленную тряпку. В обеденный перерыв, перекусывая чёрным хлебом с салом, Лида заметила трещину на стенке чашки с кобальтовым петухом — ту самую, что дед расписывал перед уходом на фронт. «К пятнице десять коробок под кальянные наборы, — крикнул через порог мастер цеха, — китайцы ждут».