Асивак Кустачин

Лина Мартел, медсестра с десятилетним стажем в монреальской больнице Сен-Люк, замечает странности в смертях пациентов с диагнозом «сердечная недостаточность». В мусорном контейнере за моргом она находит пустые ампулы с маркировкой *ТК-114* — препарата, которого нет в больничных реестрах. «Ты точно не перепутала?» — спрашивает санитарка Жюли, перекуривая у подъезда. Лина втихаря фотографирует этикетки, но на следующий день контейнер оказывается пуст. Её сменная карта исчезает из системы, а в
Лора, бывшая художница из Ванкувера, вернулась в родной приморский городок после смерти отца-пожарного. В подвале его дома, пахнущем влажным деревом и старой краской, она нашла коробку с обгоревшими блокнотами. «Он всегда что-то записывал перед сменой, — сказал ей Элиас, друг детства, перетирая потёртую чашку за стойкой своего кафе. — Но после того пожара на фабрике... будто стал другим». В записях Джеймса мелькали координаты — 49.2827° N, 123.1207° W — и фамилия Картер. Лора начала рисовать
Джейк Морроу, 17 лет, в рваных джинсах и с потёртым рюкзаком, копался в старом сарае на ранчо «Серый Каньон», пытаясь найти хоть что-то, что объяснило бы исчезновение отца. В кармане он нашел ключ от сейфа в городской библиотеке Биллингса, заваленный квитанциями за электричество и обрывками карты с пометкой «река Йеллоустоун». Его младшая сестра, Эми, 12 лет, в розовых кедах, нашла под половицей дневник 1890 года с упоминанием артефакта — медного диска с резьбой на языке, который никто не мог
Лиза Морроу, 28 лет, моет кружки в кафе *Red Maple* на окраине Ванкувера, когда звонит неизвестный номер. Голос в трубке хрипит: «Лиза, это доктор Эмильсон из больницы Саскатуна. Ваша мать скончалась полчаса назад. Приезжайте как можно скорее — есть вещи, которые нельзя обсуждать по телефону». В съёмной квартире с трещиной на потолке она находит коробку из-под обуви: внутри фото 1997 года — мать в форме уборщицы на фоне склада с вывеской *Northern Logistics*, ключ с номером *17-B* и письмо: