Амир, 17 лет, втискивается между ящиками с креветками на рынке Кроуфорд в Мумбаи, пока отец Рашид кричит на хинди: *«Не копайся! Клиенты уйдут к тому новому моллу!»*. Мать Фатима зашивает дыру на школьной рубашке младшего брата, бросая взгляд на счет за электричество. Вечером Амир сталкивается с Сарой у киоска с чаем — она в черной худи с английскими буквами «Delhi Punk», переезжает из-за скандала с родней. *«Здесь хоть рыбой воняет, а не сплетнями»,* усмехается она, разливая чай в треснутые
В Ченнаи, в тесной квартире над чайной лавкой, живут три поколения семьи Шарма. 18-летняя Аарья прячет от бабушки Лалиты сигареты и тусовочные фото в Instagram, пока та пересчитывает монеты из семейной копилки. «Опять на шеллак спустила? — бормочет Лалита, разглядывая розовые ногти внучки. — В моё время керосином руки мыли». Отец Аарьи, Раджу, разрывается между ремонтом рикш и требованиями жены Мины купить кондиционер: «Ты хочешь, чтобы Дипти от жары учебники грызла?» Младшая дочь Дипти тем
О, этот фильм! Знаешь, иногда натыкаешься на кино, после которого долго не можешь прийти в себя — вот прямо как будто тебя накрыло волной. Помню, как в какой-то момент просто застыла перед экраном: эти кадры, музыка... Будто кто-то вытащил все мои невысказанные мысли и вложил их в диалоги героев. А эти моменты тишины между словами — они жгут сильнее любых монологов. Иногда казалось, что воздух в комнате стал гуще, и дышать труднее. И ведь не поймёшь сразу — то ли это гениальная режиссура, то ли