Илья застрял в провинциальном городке, где единственный каток с треснувшими бортами каждое утро заливают дворники. После школы он таскал из подвала дедовские коньки, обмотанные изолентой, а вечерами слушал, как мать стучит костяшками пальцев по столу: «Стипендия в училище опять задержалась. Хоть бы твой отец…» Тренер Виктор Петрович, пахнущий дешёвым одеколоном и чесноком, орал на тренировках: «Тыы опять клюшку как лопату держишь! Вон, Петров — тот хоть шайбу видит!» Илья молча тер, пока кровь
Представь захолустный городок где-то в российской глубинке: разбитые дороги, облезлые пятиэтажки, да соседи, которые десятилетиями копят злобу друг на друга. Туда-то и закидывает Сергея — мужика под сорок, который давно махнул на себя рукой. Работает слесарем, вечера коротает с бутылкой, а в голове крутится одно: «Ну и зачем я вообще тут?» Но всё меняется, когда на свалке он натыкается на старый дневник покойного отца. Страницы, исписанные корявым почерком, словно кричат: «Ищи!» И он срывается
Анна Семёнова, учительница из Витебска, приехала в деревню Заречье после сокращения в городской школе. Первый день она провела в кабинете с облупившимися зелёными стенами, разбирая старые учебники. У соседнего дома, где она снимала комнату, каждое утро гремел трактор Максима Борисова — местного фермера, спорившего с администрацией из-за участка земли рядом с рекой. «Опять твой мотор в шесть утра орет! — крикнула Анна, выбегая на крыльцо в растянутом свитере. — Людей спать не даешь!» Максим, не
Анна, библиотекарь с фиолетовым шарфом, вечно зацепляющимся за старые картотеки, нашла в потрепанном томе Достоевского конверт 1993 года. Внутри — фотография подростка в кожаной куртке и письмо с обгоревшим краем: *"Если это читаешь, значит, я не вернулся со стройки у реки"*. В кафе "Рассвет", где официантка Таня протирала поддоны от капель кофе, Анна показала находку Максиму, бывшему учителю истории, который теперь чинил электропроводку по объявлениям. "Тамбовцев Дима,
Знаешь, как бывает — вся жизнь крутится вокруг одного человека. Вот Ирина, например, сыну Кириллу душу вложила. Даже замуж за любимого не вышла — типа «потом, когда Кирилл на ноги встанет». А он… Ну, ты понял: тусовки, друзья-мажоры, ночные клубы. Деньги папиков, понты дороже жизни. И ведь всё бы ничего, пока однажды не накатили они вдрызг, сели в тачку — и бац! Девушку Алену на переходе. А дальше — классика жанра. За рулём был Андрей, сынок судьи, но «виноват Кирилл». Ну конечно, кому хочется
Алексей выходит из ржавого автобуса «ПАЗ» на вокзале в Бресте, мнет в кармане смятую фотографию Марины. На перроне Дмитрий в засаленной куртке жует семечки, бросает: «Леха, смотри, бродяга вернулся. Ищешь её? Она теперь у Сергея на «Волге» катается». Вечером они сидят в подвальном баре «У Гены», потрескавшиеся стены пропахли сигаретным дымом. Алексей вертит в руках рюмку: «Говори, где она». Дмитрий хрипит, вытирая водку рукавом: «Завод заложил Сергей, бригаду своих поставил. Твоя Маринка — как
Представь: два студента — она, вроде бы типичная «ботаничка» с вечной пятеркой в зачётке, он — упрямый парень с разбитыми костяшками от боксёрских перчаток. Казалось бы, что общего? Ан нет, оба верят в какую-то светлую фигню вроде «любовь спасает мир» или «дружба — это навсегда». Ну знаешь, эта наивность, от которой в 20 лет тошнит циников, но сама как-то цепляет. И вот они — Вера и Вася — сталкиваются лбами где-то между лекциями по педагогике и тренировками в спортзале. Сначала просто шутки,
Галина Андреевна — ну типичная интеллигентка, фортепиано, строгий взгляд из-под очков. Всю жизнь после развода в сына вкладывалась, будто он её личный проект: «Максимушка станет великим!». А он взял и привёл Варю — девчонку из детдома, в краске с ног до головы. Представляете? Галина даже чай наливать не стала — сразу за дверь. «Не пара!» — будто табличку на лбу приклеила. А дальше — облом. Максим следом за Варей ушёл. И вот эта авария... Пьяный за рулём, крик, тормоза. Он её толкнул, сам — под