Николетт Лэнгли

Линда, медсестра из Колумбуса, каждое утро заваривает кофе в треснувшей кружке с надписью «Лучшая мама», пока её дочь Элла, 16 лет, крадётся через окно спальни. В пятницу Линда находит в стиральной машине джинсы Эллы с запахом марихуаны и смятый чек из аптеки на оксикодон. «Объясни, откуда это», — тычет она пальцем в таблетки за завтраком. Элла, разливая апельсиновый сок, бросает: «Спроси у своего бойфренда-копья. Он их выписывает, или ты не в курсе?» Линда молча зажимает сигарету в кулаке — на
Кейт, журналистка из Нью-Йорка, приезжает в родной Эвергрин на каникулы. В старом доме с панелями под дерево и треснувшей зелёной чашкой на кухне она натыкается на Джейка, своего бывшего, который теперь ремонтирует сарай у её родителей. «Ты всё ещё ненавидишь глинтвейн?» — спрашивает он, протягивая ей кружку. В гараже, разбирая коробки с гирляндами, Кейт находит сводник — потрёпанный блокнот, где соседи десятилетиями записывали желания. «Посмотри, тут твоя мама в 98-м хотела, чтобы ты перестала