Ник Донг-Сик

В углу музейного хранилища, за стопкой пыльных гравюр XVIII века, Лиза Мюллер нашла потрепанный дневник с кожаным переплетом. На первой странице — штамп заброшенной клиники под Дрезденом и рисунки зверей с человеческими глазами. «Томас, тут схемы… как ловушки», — прошептала она в телефон, пока коллеги в соседнем зале разгружали ящики с керамикой. Ее брат, лесник из Баварских Альп, через два дня обнаружил в своем участке следы капканов: «Кто-то охотится не на оленей», — бросил он, разглядывая
Розарио Руссо — ему за пятьдесят, и последние двенадцать лет он, кажется, окончательно вжился в роль примерного немецкого бюргера. Жена Рената, ресторан при отеле, прогулки вдоль Рейна по воскресеньям… Всё как у людей, тихая гавань, где даже шторма предсказуемы. Ну, почти. А потом — бац! — февральским утром, когда снег хрустит под ботинками как битое стекло, в дверь его уютного заведения вваливаются двое. Молодые, щеголеватые, с южным загаром, который в такую промозглую погоду выглядит