Pramote Pathan

В рыбном порту Краби 18-летняя Риам в рваных резиновых сапогах разгружает корзины с трепещущей скумбрией. Ее отец, Сомчат, пропивает зарплату в баре *Морской Дракон*, оставляя долги перед ростовщиком Чалермом. Однажды в ржавой консервной банке Риам находит медный медальон с гравировкой *На Пхукет, 2005* — единственная связь с погибшей матерью-боксером. В заброшенном спортзале за рынком старый тренер Суджай, хромая на левую ногу (последствие драки 90-х), бросает ей перчатки: *«Ты дерешься, как
Тан, велокурьер с потёртым рюкзаком из синтетической ткани, каждый день объезжает пробки на Сукхумвите, доставляя лапшу *pad see ew* из ларька тётки Ной. Его девушка Мэй, пахнущая жасминовым шампунем, клеит стикеры с ценами на стаканы для тайского чая в кафе возле станции BTS. «Чемпионат в Чиангмае – последний шанс, — Тан мнёт квитанцию от клиента, — там призовые 50 тысяч. Куплю раму из карбона, перестану брать десять заказов в день». Мэй вытирает руки в фартуке с кофейными пятнами: «Чалерм уже
Пон, худой парень в потёртой майке, каждый день крутит педали через район Талинг Чан, объезжая лотки с жареной лапхой и корзины с дурианами. Его велосипед, собранный из старых запчастей с рынка Чатучак, скрипит на поворотах: «Опять цепь слетела? Без гайки не починишь», — бросает друг Тонг, кидая ржавый ключ через забор автомастерской. По вечерам Пон тренируется у канала Кхлонг, где местные мальчишки гоняют наперегонки. «Держи колени выше, а то упадёшь, как в прошлый раз», — кричит Сай, бывший
Знаешь, есть такая жутковатая байка про караоке — будто там в темноте между микрофонами бродит дух одной... э-э-э, скажем так, несостоявшейся певицы. Представь: врубаешь «Бумер» на всю громкость, а в углу кто-то невидимый скрипит зубами от твоего фальшивого ля-мажора! Лично у меня после этого даже «В лесу родилась ёлочка» в горле застревает — вдруг она сейчас материализуется с критикой вроде «Ты серьёзно считаешь это пением?». Смешно, конечно, но почему-то каждый раз, когда захожу в эти клубные