Карл, Олаф и Сигрид в рваных плащах из оленьей шкуры неделями прятались в заброшенной лесной хижине под Валлерсунном. Всё, что у них было, — тухлая треска из украденного погреба местного трактирщика, да ржавый топор, которым Олаф пытался вскрыть бочку солёной сельди. «Опять эта вонючая рыбина, — бурчала Сигрид, разжигая костёр из сырых веток. — В прошлый раз у старика Ларсена в сарае висели копчёные оленины ребра». Карл, обмотав лицо шерстяным шарфом против дыма, кивал: «Завтра проверим. Но
Представь парня, который в десять лет уже мог обыграть взрослых дядек в шахматы, даже не отрывая взгляд от потолка. Ну, вот такой он и был — тихий, немного странный, зато гениальный. Вырос среди норвежских фьордов, где даже воздух словно пропитан спокойствием, но внутри у него кипел адский огонь. Шахматы стали его миром: доска — вселенная, фигуры — армия, а он — полководец в толстовке на размер больше. Казалось бы, ну что в этом такого? А потом бац — подростком он уже громил чемпионов, и все