Сатиш

Прачи Шах, учительница из района Бхандруп в Мумбаи, каждый день проходит мимо лотка с кокосами, чтобы добраться до школы. Её отец, Дхармендра, торгует специями в крошечной лавке, где пахнет кардамоном и жжёным сахаром. На базаре она сталкивается с Арджаном Сингханией — он выходит из белой Audi, поправляя часы Rolex, и требует освободить парковку для его машины. Прачи, закутанная в розовое сари, не уступает: «Вы думаете, тротуар ваш, потому что у вас кожаный салон?» Арджан, сын владельца
Авика, 22 года, каждое утро прячет синюю форму лётной академии под сари с цветочным узором, пока мать Шобха жарит парантхи на кухне. «Соседи спрашивают, почему ты не помогаешь мне готовить», — ворчит Шобха, вытирая руки о крахмаленный фартук. Девушка мямлит что-то о курсах английского, выскальзывает из дома в старом районе Дели, где уличные торговцы уже раскладывают манго и чашки для чая. В аэропорту имени Индиры Ганди она моет полы в терминале, чтобы платить за симуляторы, а вечером зубрит
Адитья, курьер с потрепанным скутером, развозит посылки по переулкам Дарави. Его сестра Мира, с иглой в зубах и лоскутами ситца на коленях, шьёт платья для лавки госпожи Шармы. «В этом месяце опять не хватит на аренду», — бросает она, распарывая шов. Адитья молча достает пачку рупий из кармана, пахнущих карри: часть денег — долг Раджеша, его друга с рынка Кроуфорд. Тот, смешивая кардамон в чайной лавке, шепчет: «Эти коробки, что ты возишь… там не просто одежда. Будь осторожнее». В углу одной из
Авишек, 23-летний студент инженерного колледжа в Мумбаи, подрабатывает в душной мастерской по ремонту часов. Запах машинного масла смешивается с пылью от старых радиодеталей. В ящике с браком он находит медный диск с выгравированными числами — 12.08.1985. Его друг Радж, разглядывая находку через увеличительное стекло, тычет пальцем в трещину: *«Это не календарь. Смотри, тут отметки как на топографической карте — Бомбейского порта»*. Ночью Авишек, чиня микросхемы, случайно замыкает контакты
В старом дворце на окраине Джайпура семья Ратходов — мать Шанта, отец Викрам и их дети Адитья и Мира — пытаются сохранить власть над землями, пока соседи-бизнесмены скупают деревни. Адитья, 25 лет, в рваной куртке от мотоцикла, спорит с отцом за обедом: *«Ты думаешь, арендная плата в 500 рупий их прокормит? У Ритика уже завод строят за рекой»*. Мира, 19, тайно встречается с сыном фермера Радживом, прячет в сундуке его записки под шелковыми сари. Шанта каждое утро подмешивает куркуму в чай
Амиша с Викрамом каждое утро сталкивались у киоска Раджа на углу улицы Лоха-Чоук. Она брала чай с кардамоном, он — жареные самосы в газете. «Опять опоздаешь на лекцию, — ворчала Амиша, поправляя потёртый рюкзак. — Доктор Шарма сегодня проверяет чертежи». Викрам, вытирая масло с пальцев о джинсы, смеялся: «Зато я успел посчитать, сколько трещин в стене общежития — ровно 47». По вечерам они бродили через рынок, где продавец попугаев кричал: «Угадаешь вес — птица бесплатно!». Викрам всегда называл
В старом особняке в Джайпуре Амит Шарма, старший сын владельца текстильной фабрики, каждое утро проверяет счета в конторе с запахом ладана и пыли. Его младший брат Викрам пропадает в переулках за городом, закладывая долги за карты, а сестра Прия тайком шьёт платья из обрезков ткани, мечтая о собственном ателье. «Ты думаешь, отец оставит фабрику тебе, если узнает, что ты продал золото матери?» — бросает Амит Викраму за завтраком, разламывая лепёшку. Тот молчит, вытирая пальмовое вино с
Арджун, худощавый фермер с трещинами на пятках от хождения босиком по раскаленной земле, каждое утро проверял уровень воды в колодце за хижиной. Его жена Мина, заворачивая лепешки в потрепанную газету, бросала: «Опять песок на дне?» Они жили в деревне близ Джайпура, где дожди перестали приходить три года назад. Соседский мальчишка Рави украдкой выливал остатки чая в горшок с увядающим мангровым деревом — последним напоминанием о зелени, которую он видел только на потрепанных учебниках. Когда в
Знаешь, есть один фильм, где всё начинается с такого мощного криминального папаши — типа, полштата Тамилнад у него в кармане. Ну и что придумал этот «бизнесмен»? Решил открыть медколледж! Только представь: вместо лекций по анатомии — полный развод. Деньги стригут и с бедолаг-студентов, и с государственных фондов. А в колледже… даже микроскопы, наверное, картонные! Ни врачей нормальных, ни оборудования. Но самое жуткое — бедных девушек там в проституцию загоняют. Просто кошмар какой-то. И вот
Знаешь, иногда смотришь фильм — и будто в прошлое проваливаешься. Вот этот, ну где парень вечно всех задирает в школе, а потом жизнь его так шандарахает, что сам не рад... Смотрел когда-то давно, а до сих пор мурашки. Помню, как в первых сценах он смеялся над одноклассниками, а у меня внутри всё сжималось: «Ну зачем ты так, чувак? Жисть же ответит!». И ведь ответила — по полной. А ещё там момент, когда он остаётся совсем один, и даже те, кто раньше поддакивал, отвернулись. Вот это реально
В переулках старого Мумбаи Арджун, 19-летний кузнец, находит в груде металлолома ржавый клинок с гравировкой в виде тигра. Его сестра Мира, студентка-археолог, расшифровывает надпись на санскрите: *"Тот, кто заточит лезвие в водах Ганга, обретет силу, но потеряет тень"*. Арджун, игнорируя предупреждение, тайно оттачивает клинок в реке перед рассветом. На следующее утро его ладонь покрывается синими прожилками, а в мастерскую врываются люди в черных тюрбанах — один из них бросает в
О, это же классическая история про любовь, где всё начинается как в сказке, а потом... Ну, знаешь, как обычно. Парень встретил девушку — вроде обычные люди, но между ними искра. Она сначала отнекивалась, играла в недоступную, а потом сердце дрогнуло. И всё бы ничего, но тут судьба, как злая тётушка, начинает свои шутки: то случайные встречи на пустом месте, то совпадения, от которых мурашки по коже. А потом — бац! — появляется этот полицейский. Ну, тот самый, который сам на неё глаз положил. И
О, этот фильм — он как американские горки, честно! С первых кадров тебя втягивает в эту круговерть, и ты уже не можешь оторваться. Представляешь, главный герой — такой же чувак, как мы с тобой, но его заносит в такие ситуации, что волосы дыбом. Я сидел, смотрел и думал: "Ну и как он выкрутится?!" А он берет и рискует по-крупному, будто играет в рулетку с самой судьбой. Знаешь, что самое цепляющее? Здесь нет этих шаблонных "все будет хорошо". Иногда кажется, что вот оно —