Алекс, 17 лет, копается в кабинете отца-археолога Хулио в Барселоне, спустя месяц после его исчезновения в Гималаях. Под стопкой топографических карт 1980-х она находит коробку с кинопленкой. Пыль от штор смешивается с запахом лавандового освежителя, который Хулио ненавидел. "Смотри, Мария, — царапает ногтем этикетку, — здесь дата: 12.03.2005. Это день, когда мама умерла". Подруга щурится на проектор: "Ты уверена? Почерк как будто дрожал…". На плёнке — кадры индийского храма
Хавьер, в потёртой куртке с пятном от кофе на рукаве, разгружает плиты на стройке у вокзала Аточа. В перерыве достаёт телефон: сообщение от Лолы — «Claves en el buzón. No vuelvo». Звонит Мигелю, который торгует б/у мотоциклами в Кастельоне: «Чувак, она реально ушла. С детьми». Мигель хрипит в трубку: «Встречаемся у «Баррио Асуль». В восемь. Без нытья». В баре Мигель тычет пальцем в меню: «Закажи уже пататас бравас, а то скиснешь». Хавьер крутит в руках ключи от квартиры в Алькорконе, где на
Мирея, в черной кожаной куртке с потрепанными краями, щурится от утреннего солнца, разглядывая окровавленный браслет жертвы на асфальте заброшенной стройки возле горы Монжуик. «Смотри — на правой руке царапины глубже. Дралась, пока не упала», — бормочет она, зажигая «Lucky Strike», игнорируя вздох Элисы в синем жакете с накрахмаленными плечами. Новичок тычет карандашом в блокнот: «Может, просто сорвалась с лесов?» — «С высоты пяти метров не приземляются на спину. И не теряют туфлю *после*
Знаешь, есть такие люди, которые всерьёз верят, что они — нечто вроде античных призраков? Вот этот тип — из их числа. Воображает себя древним сикарием, этаким судьёй в ночи, который «чистит» общество по своему усмотрению. Представь: мрак, тишина, а где-то там он крадётся, уверенный, что его миссия священна. Не человек, а воплощённый страх — мурашки по спине, когда кажется, что за тобой следят, ком в горле от тишины, которая вдруг становится... слишком громкой. Но история-то в том, что в этот
Знаешь, есть один сериал, который меня реально зацепил — там показывают, как обычный паренёк превращается в короля Испании. Ну, тот самый Хуан Карлос, про которого все слышали! Смотришь первые серии — 40-е годы, он ещё подросток, всё это: строгий отец, политические игры… А потом бац — и вот он уже пытается удержать страну на плаву в 90-х. Честно, иногда ловил себя на мысли: "Да как он вообще вывозил эту всю движуху?" То с диктаторами танцует, то демократию строит, а за кадром — личные