Анджела Бешара

Майкл и Джейкоб Харт копались в гараже отца на окраине Ванкувера, разбирая коробки с автозапчастями. Под промасленной тряпкой Майкл нашел конверт с квитанциями об оплате какого-то склада в порту. "Смотри, — он ткнул пальцем в дату, — за два дня до смерти он перевел 15 тысяч. Кому?" Джейкоб, вытирая руки об рваную футболку, буркнул: "Может, новую прокладку купил для грузовика? Ты вечно ищешь заговоры". Но когда Майкл достал из-под верстака фотографию отца с незнакомцем в
Эмили, 27 лет, бариста в кафе «Снежная вихрь» в провинциальном городке Брекенридж (Канада), случайно проливает латте на мужчину в дорогом пальто. Он представляется Джеймсом, но не упоминает, что наследник престола крошечного европейского княжества Лихтенбург. «Теперь у меня есть повод вернуться за новым стаканом», — усмехается он, вытирая рукавом капли кофе. Через три дня Эмили находит в раздевалке конверт с билетами на рождественский бал в Нью-Йорке — Джеймс подбросил его, пока она разгружала
Представь: Хэллоуин, ночь, ты открываешь дверь, а там — видеокассета. Да-да, та самая, пыльная, из девяностых. Ну думаешь, розыгрыш? Соседи-шутники? Ан нет. Включаешь, а там не просто страшилки под гитару — такие сюжеты, что волосы дыбом. И ведь сразу понятно: что-то нечисто. Типа, эти истории как будто… живые. С экрана шипит, скрипит, и с каждым кадром кажется, что из углов уже что-то шевелится. А самое жуткое? Это не просто киношная грызня — кассета работает как дверь. Да-да, вот так врубила: