Noa Astanjelove

Лирон, 28 лет, каждое утро открывал суши-бар в подвале на улице Алхази в Тель-Авиве. Рядом — прачечная «Белая стирка», откуда вечно доносился запах жжёной ткани. Ной, его соседка по лестничной клетке, забегала перед лекциями в университете Бар-Илан: брала роллы с авокадо, оставляла на столе мокрые от пота монеты. «Кондиционер опять сдох, — ворчал Лирон, вытирая рис с ножа. — Хоть бы вентилятор купили». Ной в ответ закатывала глаза: «У тебя тут тухлятину продают, а ты про вентилятор». Однажды
Знаешь, как бывает — вроде момент должен быть счастливый, а подвох где-то рядом притаился? Вот Арёк, тринадцать лет, весь в отца — такой же упёртый в книжки. С Писанием он на ты, конечно, вот и пробился — доверили свиток Торы нести на Акафот. Представляешь? Шествие-то торжественное, все в белом, улыбаются… А он шагает, сердце колотится: ну наконец-то, думает, может, папа с мамой перестанут шептаться за закрытыми дверями, переглядываться как чужие. Казалось, этот день — как тот самый солнечный