Диего Мендоса, 17 лет, с рыжими прядями в черных волосах, перебирал струны гитары у костра в трущобах Ла-Боки. Его бабка Марта, обмотавшая голову выцветшим платком, швырнула в огонь горсть сухих трав: «Кровь не водица — не спрячешь под рубахой». На следующий день он нашел в ржавом почтовом ящике конверт с фотографией отца — человека в полицейской форме, застреленного у вокзала Конститусьон в ’98-м. В кармане джинсов Диего всегда носил медную монету с дыркой — ту самую, что вынули из раны отца
Лукас, 34 года, бармен из Мадрида, каждое утро кладет на тарелку *churros* с густым шоколадом — так завтракала София до аварии. Теперь ее призрак сидит на кухонном стуле с треснувшей ножкой, поправляет распустившуюся прядь волос: *«Опять пересолил омлет. Ты так и не научился»*. Он слышит ее, но не может прикоснуться. По вечерам они идут в парк Ретиро, где она кормит голубей крошками, которых Лукас прячет в кармане пальто. Иногда она исчезает на дня три, возвращается в платье, пахнущем морем, —