Донна Хэмблин

Элла Морган возвращается в родной Блэкстоун после смерти отца, забирая младшего брата Джейкоба из интерната. В доме на Хейзел-стрит она находит в ящике старого бюро фотографии с вырезанными лицами и письма от незнакомки по имени Ирис. «Кто это?» — Джейкоб тычет в пятно чернил на конверте. Ночью брат просыпается от звука скребущихся веток — за окном силуэт в плаще, как на семейных снимках 1987 года. Утром Элла копается в архиве библиотеки: записи о пропавших детях совпадают с датами отцовских
Лила, 17 лет, рисует углем на развалинах старого кинотеатра в Сиэтле, когда внезапно видит вспышку — чьи-то воспоминания: мальчик в желтой куртке падает с велосипеда, запах жженой резины. Она находит Картера, 19-летнего механика, чинящего мопед за закусочной *Diner’s Edge*. Его руки в масле, на шее — цепочка с треснувшим кулоном. "Ты тоже это видишь?" — спрашивает она, показывая набросок. Он молча роняет гаечный ключ: "Откуда ты знаешь про мое детство?" Следующие дни они
Лика, в потёртой кожанке, приходит в театр через месяц после увольнения — её вызвал новый режиссёр Марк, бывший однокурсник. В зале пахнет пылью и растворителем: рабочие красят фанерную лестницу для спектакля «Три сестры». «Ты думала, мы тут гирлянды вешаем?» — Марк тычет пальцем в её старый сценарий с пометками на полях. Лика замечает, как дрожит его рука, когда он поправляет очки. За кулисами Аня, костюмерша с синим инеем на ресницах, суёт ей свёрток с обезболивающим: «Для Никиты. Скажи, чтоб
В старом районе Заречья Майя, рыжая старшеклассница в рваных джинсах, случайно находит в подвале школы потёртый дневник 1987 года. На страницах — схемы тоннелей под городом и записи о «пробуждении теней». Её сосед Дерек, парень с шумным дыханием из-за астмы, замечает в заброшенной прачечной на улице Грушевой движущиеся тени: «Они как смола — липкие и тянутся за тобой», — говорит он, нервно поправляя очки. Тем временем Лина, дочь местного таксиста, обнаруживает в гараже отца коробку с плёнками,
В одном из тех провинциальных городков, где каждый знает соседа в лицо, а скука витает в воздухе, внезапно начинают происходить странные вещи. Пять случайных людей обнаруживают древние перчатки с непонятными символами — каждая будто подобрана именно им. Сначала все думают, что это розыгрыш или массовый психоз, но когда артефакты начинают менять реальность вокруг, становится не до шуток. Тут тебе и парень-бариста, внезапно чувствующий чужую боль буквально на кончиках пальцев, и пенсионерка,
Ох, вспомнил я тут один сиквел, который посмотрел пару лет назад. Ну знаете, когда в первой части всё уже было так себе, но создатели решили: «А давайте добавим ещё крюков, кровищи и криков!» Итог? Ну… Честно? Смесь «зачем я это смотрю» и «ладно, ещё пять минут». Персонажи там как будто сошли с конвейера: один кричит, второй спотыкается, третий… Ну вы поняли. А эти сцены с «инструментом» — бр-р-р, у меня до сих пор мурашки! Хотя, признаюсь, пару раз я ржал сквозь пальцы — настолько абсурдно всё
Представляешь, Джейми целыми днями считала часы до возвращения тётки Рейчел — та служила где-то далеко, а девочка буквально боготворила её. Ну и встретились же они, вроде всё хорошо… А через пару недель — бац! — ребёнка находят в петле. Честно, до сих пор мурашки, когда вспоминаю этот поворот. Рейчел, конечно, не выдержала. Всю душу в племяшку вложила, а тут такое. Знаешь, как бывает — горе превращается в ярость? Вот она взяла ствол (метафорический, пока что), да и пошла шастать по темным