Джейк Марлоу, 23 года, каждое утро втирает глину в перчатку перед тренировкой на заросшем поле за школой Гринвилля. Его отец, Том, чинит старые «форды» в гараже с вывеской «Марлоу и сын», но сын вместо ключей от машины держит биту Louisville Slugger. «Опять хоум-ран, Джейк? — смеется Майк, его друг с детства, разгружая ящики в местном магазине стройматериалов. — Ты ж даже попкорн в микроволновке не греешь — сразу взрываешь». Девушка Джейка, Эмили, медсестра в клинике на Хай-стрит, после ночной
Джулия, медсестра из захолустного городка в Колорадо, замечает пропажу сына-подростка Мейсона после его ночной смены в закусочной *Дэйзи*. В рюкзаке, найденном возле заброшенной лесопилки, она находит сломанный фонарик и пустую упаковку жевательного табака. Лейтенант Грэйс, с запахом кофе на дыхании, пытается успокоить: «Может, сбежал к друзьям? У подростков так бывает». Джулия перебивает: «Он не курит. И фонарик брал только для походов с отцом». Отец Мейсона, Том, живущий в трейлере за
Лиам Картер, детектив из Чикаго, каждое утро начинал с кофе из пластикового стаканца и кроссвордов в забегаловке на 5-й улице. Его новый случай — тело мужчины в подвале старого отеля «Марко»: грудная клетка вскрыта, но органы целы, а на стене углем нарисован символ, напоминающий перевернутую ладонь. Криминалист Айрин Восс, ковыряя лак с ногтя, бросила: «Ты видел шрамы на шее? Как будто кто-то водил лезвием, пока он спал». Лиам нашел под ковром обгоревшую фотографию — тот же мужчина стоит у
Линкольн Райм, бывший коп из Бостона, возвращается на Блок-Айленд после того, как брата Эдди нашли в маяке с проломленным черепом. Паром причаливает к ржавым сваям, ветер с Атлантики треплет куртку Линкольна. В конторе шерифа Донна Хейл, жуя мятную жвачку, кидает ему папку: «Протоколы вранье. Твой брат таскался по порту ночами, торговался с контрабандистами». Линкольн листает фото — синяки на руках Эдди, разбитый фонарь у лестницы. «Случайность?» — «Нееет, — Донна щелкает ручкой. — Он копал