Рози Стил

В Лондонском районе Хакни, за прилавком кафе *Ржавый блин*, Стелла, 27 лет, в пятнистой униформе, спорит с поваром-веганом Гектором из-за пережаренного тофу. «Ты хочешь, чтоб нас закрыли? — тыкает она в чек с отзывом клиента. — Здесь пишут: *на вкус как картонная коробка*». За окном — кирпичные дома, мокрые от дождя, а её соседка Мира, художница-неудачница, торгует на тротуаре абстрактными открытками. «Стелл, одолжи два фунта, — Мира суёт руку в форточку. — У меня чайник сломался, а кофеина
В Лондоне Эмили, барменша из паба «Красный Лев», заметила, что телевизор за спиной пьяного клиента начал мигать — экран заполонили треугольные символы, похожие на шрапнель. «Опять эти проклятые спутники глючат», — буркнула она, вытирая кружку тряпкой с запахом старого пива. Через час над Темзой зависли черные объекты, распыляющие желтый газ. Её сосед Том, ветеран-астматик, закричал в подъезде: «Закрой окна, это не дым!» Пока они запирали щели мокрыми полотенцами, в небе вспыхнули молнии,
В загородном имении Сорина, обшарпанные стены гостиной с выцветшими шторами стали ареной для споров. Ирина Николаевна, актриса с надтреснутым голосом, раздражённо поправляла кружевной воротник, пока её сын Константин Гаврилович расставлял стулья для своей абсурдистской пьесы. «Ты называешь это искусством? Это бред пьяного гимназиста», — бросила она, раздавливая окурок в фарфоровой пепельнице. Нина Заречная, соседская девушка в потёртом платье, робко перебирала листы с ролью у окна, за которым