Рави Варма

В Мумбаи 28-летний Авик, инженер-программист, получает зашифрованное письмо от деда, пропавшего три года назад после экспедиции в Гималаи. В конверте — ключ от хранилища в районе Бандра, фото с обведённой красным деревней Гарса и обрывок карты с пометкой *"47 восходов"*. Сестра Авика, Рия, находит в старом чемодане деда дневник с записями о ритуалах местных шаманов: *"Они говорили, время здесь дышит, как зверь. Ошибся на день — не вернёшься"*. Утром пара летит в Шимлу, где
Мира, 23 года, в рваных джинсах и с синим шарфом на шее, рылась в старых коробках на чердаке дома в Бандра. Нашла потёртый дневник отца-археолога с координатами: 19.0760° N, 72.8777° E – где-то в доке Мумбаи. «*Зачем он прятал это под слоем пыли?*» – прошептала, вытирая пот со лба. В чайной лавке у рынка Кроуфорд её друг детства Радж, в очках с треснувшей линзой, тыкал пальцем в карту: «*Там сейчас стройка метро. Успеем до завтра – бетон зальют*». Мира разлила чай масала на стол, пятно поползло
Арджун Капур, бывший инспектор, выгнанный из полиции после перестрелки, где пуля задела позвоночник, арендует комнату в полузаброшенном отеле *Гранд Империал* на окраине Мумбаи. Он разбирается в чередe смертей постояльцев — все жертвы найдены с одинаковой меткой на шее: три параллельных царапины. В кармане Арджуна всегда лежит потёртый блокнот с заметками: «23:45 — крики из коридора», «4-й этаж — запах жасмина, как в её духах». По ночам он слышит шаги над головой, хотя чердак давно заколочен.
Арджун, худой парень в потертой кожаной куртке, пробирается через переулки Дарави, обходя лужи с дождевой водой и разбитые киоски с чаем. Его цель — офис текстильного магната Судхира Мехты на набережной Марин-Драйв. В кармане — флешка с записями звонков, где Мехта обсуждает поставки героина в контейнерах с хлопком. «Ты где, дурак? — шипит в наушниках Викрам, его наводчик, жующий паан. — Копы уже у склада». Арджун, перелезая через ржавый забор, роняет монету с изображением Ганеши — подарок
В деревне под Каньякумари старик Раджа копошится на рисовом поле, ворча на сына Мутху, который тайком продал буйвола, чтобы купить мопед. «Ты землю промотать готов ради блестящей железяки!» — кричит Раджа, швыряя ком грязи в ржавый забор. Его жена Лакшми в хижине с треснувшими стенами пересчитывает монеты из жестяной коробки, шепча: «На фестиваль в храме даже гирлянду не купим…» По вечерам Мутху таскает из городской забегаловки пакеты с остатками бирьяни для младшей сестры Пурнимы, которая
Раджеш, водитель с потёртым кожаным сиденьем в старой жёлтой «Амбассадор», каждый день объезжает узкие переулки Мумбаи. Утром он подвозит школьника Арджуна, который вечно забывает сумку с учебниками на заднем сиденье. «Дядя, остановите у чайной лавки!» — кричит мальчик, выскакивая на тротуар, где продавец Али уже машет ему стаканом масала-чая. Днём Раджеш торгуется с офисным работником Пракашем из-за платы за проезд до бизнес-центра: «150 рупий? Да вчера за 100 доезжал!» — «Бензин дорожает,
Представь: обычное утро, суета, ребёнок собирается в школу… А потом — бац! — посреди дня какие-то подонки вырывают девочку из рук матери, саму Швету избивают до полусмерти. Два месяца комы, адская неизвестность, а когда она наконец приходит в себя — первая мысль не о боли, не о страхе. Только одно: "Она жива. Должна быть жива". Вот только как искать, когда все следы давно остыли? Полиция разводит руками, улицы молчат, а в голове — обрывки того рокового дня. Она ведь помнит каждую
Знаешь, история этого парня... Ну, Гаутам, вроде бы всё у него сложилось — рок-звезда, толпы фанатов. Но если копнуть глубже — детдом, одиночество, эти вечные вопросы без ответов. Представляешь? Вроде на вершине, а внутри пустота, будто кто-то вырвал кусок души. И эта чёртова мысль: «А что, если бы они были рядом?» А ещё эти вспышки памяти, как обрывки плёнки. Трое мужчин, чьи лица он десятилетиями стирал из головы. Теперь они везде — в каждом шуме за кулисами, в гуле толпы. И ладно бы просто