Эмиль, таможенник из порта Хельсинки, нашел в контейнере с немецкими запчастями замёрзший труп с татуировкой *K14* на шее. В кармане куртки — фото разрушенного завода в берлинском районе Кёпеник. «Кто-то явно перевозил мусор не туда», — пробормотал он, пряча снимок в бардачок своего потрёпанного «Сааба». Дома, разбирая бумаги, он наткнулся на запись в журнале отца-рыбака, погибшего пять лет назад: *«Лёд треснул у острова Суоменлинна. Видел, как немцы что-то грузили ночью…»*. Утром Эмиль
Эйно, рыбак из деревни под Йоэнсуу, каждое утро проверял сети в ледяной воде озера Пиелинен. Его соседка Лив, студентка-эколог из Хельсинки, приехала на каникулы с коробкой проб воды и старым ноутбуком. «Тут свинец зашкаливает, — тыкала она в графики, — даже щуки дохнут». Эйно ворчал, что рыбы и так мало, а власти только обещают «разобраться», пока его катер ржавеет у причала. В баре *Kaljakellunta* старики спорили о закрытой бумажной фабрике: «Стокгольмские боссы сливают отходы ночью — видел