В Мехико у Эстебана, водителя грузовика с выцветшей татуировкой Девы Марии на предплечье, украли кошелек с деньгами за ремонт двигателя. Он нашел в кармане записку: *«Ищи у Ригоберто в лавке на рынке Сонора, но не приходи один»*. Вместе с сестрой Адрианой, медсестрой, которая зашивала ему рану после пьяной драки в баре «Эль Койот», они поехали через переулки, пахнущие жареными кузнечиками. Адриана, перебирая чётки, бросила: *«Если вляпаешься в наркотрафик — мать с инфарктом слегет»*. В лавке
Елена, в потёртой кепке и резиновых сапогах, сортирует антуриумы на плантации под Медельином. Воздух густой от пестицидов, а её пальцы в царапинах от стеблей. "Снова задержали зарплату, — бормочет она Кармен, которая завязывает букеты рядом. — Если папе не хватит на лекарства, я сама поеду в Боготу продавать эти чёртовы розы". Вечером, за ржавой оградой фабрики, брат Елены, Рауль, швыряет в неё свёрток с белым порошком: "Спрячешь в партии для Майами — получишь в десять раз
Луна, 16 лет, сбегает из Барранкильи в рюкзаке с выцветшей нашивкой Че Гевары. В кармане — фотография отца в берете, улыбающегося у Эйфелевой башни. Первый попутный грузовик везёт тюки кофе; водитель Карлос сплёвывает в открытое окно: «*Париж? Через джунгли и океан? Ты ж сдохнешь, как моя первая жена от дизентерии*». Она спит в кузове, прижавшись к мешкам, просыпается от воя обезьян. В порту Санта-Марты меняет серебряный крестик матери на билет на ржавое судно «Мария-Селеста». Матрос-француз с