Лиза, 12 лет, в дождь забегает в сарай за дровами и цепляется за старый шарф с вышитыми совушками. "Чего торчишь? Самовар кипит!" — кричит бабка Марфа с крыльца. Девочка натягивает шарф на шею — внезапно кочерга оживает, танцует камаринскую. В избе трещит радио "Маяк", на полке дрожит банка с огурцами: "Ты чё наколдовала, балда?!" — ругается вдруг заговоривший кот Васька, сбрасывая клубок. На заброшенной мельнице за оврагом Лизка с соседом Витькой ищут украденный
Артём Фоксов, бывший геолог, копался в гараже Семёна, разбирая коробку с советскими радиодеталями. Григорий, водитель лесовоза в засаленной куртке, принёс банку квашеной капусты: «Слушай, этот Казаков опять землемеров гоняет за рекой. Говорит, под коттеджи расчищает». Лида из придорожной закусочной «У Дуняши» ворвалась с запахом жареных пирожков: «У меня три кабинета с утра сидели — предлагали купить помещение. Глаза бегают, как у хорьков». Артём достал карту посёлка Горки, где красным
Игорь, в рваной телогрейке и валенках, скрипящих по снегу, подходит к краю карьера. За спиной — гудящие экскаваторы и ржавые трубы завода «Северхим». «Тыща кубов в смену — и домой», — бурчит он, поправляя промасленные перчатки. Внизу, меж оползней глины, Светлана в самодельном противогазе копает лопатой под корнями лиственницы: «Тут не химия, а корни! Смотри — вода уже синяя течёт». Её голос перебивает грохот грузовика, везущего цистерну с треснувшей маркировкой «ХК-202». Через три дня Игорь,