Черные бабочки (1 сезон)

Леа, двадцать два года, втирает муку с ладоней за прилавком булочной на улице Лепик. Запах жареного миндаля смешивается с дымом от её сигарет в перерывах. По ночам она просыпается от шелестящего звука — чёрные крылья бьются о стекло её мансардного окна. В четверг, когда дождь заливал тротуарные граффити, мужчина в промокшем берете бросил на прилавок монету со словами: «Круассан и… вы их видите, да?» На салфетке он набросал бабочку с острыми, как ножи, крыльями. Леа узнала узор — такой же, как шрам на её запястье.

В подвале дома Люка, где пахло плесенью и скипидаром, они нашли коробку с письмами 1943 года. «Моя бабушка шила форму для гестаповцев», — прошептала Леа, разворачивая потрескавшуюся фотографию женщины с татуировкой-бабочкой на шее. Люк отшвырнул кисть: «Мой дед стрелял в таких». Их драка оборвалась звоном разбитой бутылки абсента — осколки светились в луже краски. Утром Леа вырвала страницу из дневника бабушки, сунула в печь булочной. Пламя слизало чернильные строчки: «Они знали, что я предам». Из трубы поднялся рой бабочек — растворился в парижском тумане.