Дебора Блок

В фавелах Сан-Паулу 17-летний Лукас, сын уличного музыканта, крадет кошелек у туриста в желтом тюрбане. Внутри — фотография девочки в сари и записка на хинди: *«Риши, рынок Белем, 14:00»*. На следующий день Лукас пробирается через толпу торговцев асаи, пытаясь найти владельца. В лавке специй он сталкивается с пожилым индийцем, Махешем, который хрипло шепчет: *«Ты видел мою дочь? Она танцевала тут… как павлин»* — и протягивает смятый билет на автобус до Салвадора. Запах жареной муки *«акараже»*
В деревне Санта-Клара, затерянной среди кактусов и красной земли, Лукас, 17 лет, копался в ржавом грузовике, пока его сестра Изабела развешивала на веревках вяленое мясо. «Ты снова забыл починить насос, — бросила она, вытирая пот с виска. — Папа говорил, если колодец высохнет, нам конец». На следующий день они нашли треснувшую бетонную плиту за заброшенной часовней. Под ней — старый колодец с водой, пахнущей серой, и стены, испещренные символами вроде тех, что рисуют на рыночных амулетах. Лукас
Представьте: только что возводимое здание — новый корпус больницы — вдруг складывается, как карточный домик. И под грудами бетона остаются не просто «люди»: тут и инженер, который, наверное, до последнего верил в свои расчёты, и дочка какого-то богача, присматривавшая за папиными инвестициями, и пара рабочих с лопатами — те, кто вообще никогда не вписывается в сводки новостей. А сверху? Там своя война. Спасатели роются в щебне, кричат, светят фонарями в трещины, а где-то за кадром уже шепчутся
Лукас, 22 года, разгружал муку на заднем дворе пекарни *Doce Manhã*, когда услышал крики из переулка. За углом, возле граффити с попугаем ара, двое полицейских в мятых рубашках обыскивали подростка. «*Cadê a droga, seu merdinha?*» — шипел старший, сжимая горло парня. Лукас спрятал лицо в ладонях, вспомнив, как три года назад так же забрали его брата. Вечером, за ржавым столиком в баре *Copo Sujo*, он сказал Рафаэлу, другу-механику: «Хватит. Найду того, кто крышует торговлю у школы». Рафаэл
Знаешь, иногда натыкаешься на фильмы, которые как старый фотоальбом — листаешь кадры, а в груди щемит что-то неуловимое. Вот смотрю я эту историю про мечтателей с их хрупкими мирами, и будто надышалась осенним воздухом: и свежо, и грустно одновременно. Помню, как в первой же сцене герой роняет фразу: «Мы же строим из воздуха, а не из камня» — меня аж передёрнуло. Так в жизни бывает — вроде говоришь о чём-то эфемерном, а сердце вдруг сжимается, будто схватили за ребро. А эти диалоги! То ли