Сахин Эрийльмаз

Лиза Шмидт, 27 лет, каждое утро протирала очки от пара кипящего кофе в крохотной кухне своей берлинской квартиры. На работе в городской библиотеке она сортировала картотеку, пока пожилой коллега Фриц не сунул ей потрепанную папку с грифом «1944». «Спроси у старика Вольфа с Шлоссштрассе, — пробурчал он, — он трезвее меня вчерашнего». Вместо обеда Лиза брела через рынок у Александерплац, жуя булку с сыром, когда к ней пристроился Йенс в потертой косухе: «Ты же та, что ищет чертежи бункера? Покажу
В Берлине, на углу Кройцбергского рынка, братья Том и Свен торгуют свежевыжатыми соками из самодельного фургона, переделанного из старого почтового авто. Том, в заляпанном апельсиновым соком фартуке, каждое утро ругается с поставщиком из-за перезрелых манго: «Опять везешь гнильё, Ханс? Я ж тебе список вручал!» Свен, в рваных джинсах и с гитарой за прилавком, вместо подсчёта сдачи, подмигивает студенткам, которые берут «детокс-микс» без имбиря. К полудню, когда очередь растягивается до
Лина Шульц, медсестра из берлинской больницы «Шарите», обнаруживает в старом чемодане отца потёртый блокнот с датами и инициалами. Её брат Марк, автомеханик из гаража на Варшауэрштрассе, сначала отмахивается: «Он десять лет водку в гараже прятал, а ты ищешь смысл в его каракулях?» Но когда Лина расшифровывает запись «23.09 – К.Ф., мост Обербаум», Марк вспоминает, как отец в бреду повторял: «Кто взял кольцо, тот ответит». Они едут к мосту, где под ржавой решёткой находят ключ от камеры хранения
Лео, в помятой рубашке и с чемоданом без ручки, приезжает в Берлин на региональном поезде. На вокзале его встречает сестра Софи — волосы в пучке, пятно от кофе на фартуке. «Отец заложил кафе под кредиты, — говорит она, разминая сигарету в пепельнице. — Теперь банк требует 80 тысяч через неделю». В пустом зале заведения висит треснувшая неоновая вывеска «Café Blau», а в кассе — 12 евро и счет за электричество. Лео роется в бумагах отца: среди квитанций находит долговые расписки с подписью
Эрика Мюллер, студентка-архитектор из разрушенного района Берлина, находит в подвале полуразрушенной церкви странный механизм с гравировкой *Vergessen*. В тот же день ее друг Йохан, механик-самоучка, замечает на мониторах в своей мастерской аномальные всплески энергии возле Бранденбургских ворот. «Тут не просто ржавые шестерни, — бормочет он, разбирая устройство, — смотри, провода как живые». Запах пережаренного кофе смешивается с масляной гарью, когда Эрика, доедая берлинер с вишней, невзначай
Лена Шмидт, 23 года, кассирша из берлинского супермаркета «Netto», в пятницу вечером стащила пачку сигарет «Lucky Strike» и бутылку дешёвого пива. Том Бекер, 28, бывший автомеханик с татуировкой волка на шее, увидел это через окно своей разбитой «Ауди-80» и засмеялся: «Без стволов грабишь? Слабовато». Через три дня они угнали мотоцикл у пьяного туриста возле Александерплац, а потом обчистили аптеку в Шёнеберге, пока фармацевт рылся в подсобке. Лена сунула в карман жвачку «Orbit» и прошептала:
Знаешь, есть одна история, которая меня сильно зацепила. Представь: пацаны и девчонки, которым вместо школы и гулянок приходится годами торчать в больничных стенах. Скука? Да они бы точно так подумали! Вот только они не стали ныть — собрались в крутую шестерку: там и бунтарь с горящими глазами, и тихоня-гений, и парень, от которого все медсестры тают, и девчонка, что даже в халате выглядит огнем. А еще — этакий «живой талисман», без которого всё рассыпалось бы. Смешно, да? Типа «клуб изгоев»,