Елена Ваенга

Сергей выходит из электрички на засыпанный снегом перрон, спотыкается о ржавые рельсы. В кармане — билет до Питера и потрепанный блокнот с аккордами. Мать встречает его на кухне хрущевки, где обои желтеют от табака. «Опять гитару тащишь? — бросает она, мешая ложкой чай с гущей. — Холодильник второй день гудит, а ты про концерты». Вечером он лепит скотчем порванный шнур от усилителя, пока за стеной соседи ругаются из-за долгов за свет. В гараже за авторемонтной мастерской Дима, бывший
Николай Семёнович, 67 лет, каждое утро включал старый магнитофон в хрущёвке под Серпуховом. На кухне пахло вчерашней жареной картошкой, а из соседней комнаты доносилось: «Опять своё мычание слушаешь? Дети давно выросли, а ты всё в облаках». Дочь Марина хлопала дверцей шкафа, доставая банку с гречкой. «Это не мычание, — бормотал он, протирая плёнку с записью «Случайного вальса», — Людка всегда говорила, голос у меня поставленный». Пластинка заедала на словах «этот вальс… этот вальс…», а он в