Лян Вэнь, худощавый парень в потертой куртке, пробирается через узкий лаз в подземелье, держа в руках фонарь с треснувшим стеклом. За ним волочит рюкзак младшая сестра Сяо Лин, её пальцы в перчатках без пальцев цепляются за влажные камни. «Смотри, тут иероглифы… *Проклятие на потомков*», — бормочет она, высвечивая лучом резьбу на бронзовой двери. Лян Вэнь находит в углу ржавый подсвечник: восковая свеча, наполовину оплавленная, прилипла к металлу. «Не зажигай», — предупреждает он, но Сяо Лин
Ли Вэй, тридцать четыре года, шахтёр из уезда Фэнъян, каждое утро протирал потрескавшуюся фотографию сына перед спуском в забой. В кармане рюкзака — контейнер с холодной лапшой, которую жена Цюйлинь завернула в газету. «Снова проценты накопил? — спросила она вчера, разбирая счета за электричество. — Отец задыхается без ингалятора». После обвала в секторе №7, где погибли двое из бригады, Ли нашёл в мусоре у директората документы о нарушениях в системе вентиляции. Спрятал их под половицей, рядом