Адитья, курьер с потрепанным скутером, развозит посылки по переулкам Дарави. Его сестра Мира, с иглой в зубах и лоскутами ситца на коленях, шьёт платья для лавки госпожи Шармы. «В этом месяце опять не хватит на аренду», — бросает она, распарывая шов. Адитья молча достает пачку рупий из кармана, пахнущих карри: часть денег — долг Раджеша, его друга с рынка Кроуфорд. Тот, смешивая кардамон в чайной лавке, шепчет: «Эти коробки, что ты возишь… там не просто одежда. Будь осторожнее». В углу одной из
Раджеш Шарма, водитель грузовика из Нагпура, каждое утро начинает с проверки старого «Тата 407» — подтягивает ремни, стучит по колесам, бормочет: *«Сегодня масло не подтекает… Ладно, пронесло»*. Маршрут Мумбаи-Хайдарабад он знает наизусть: придорожные дхабы, где хозяин Балу всегда оставляет ему чай с кардамоном, ямы возле поворота на Пуну, которые глубже с каждым месяцем. Дома жена Прия собирает детям ланч-боксы, ворчит на счетчике за свет: *«Сколько можно? Ты же видишь — июнь, кондиционер
Радж, 28-летний парень из Ченнаи, каждое утро развозит чай в жестяных стаканах по офисам на стареньком скутере. Живёт с матерью Лалитой, которая шьёт сари на заказ и прячет флакон с инсулином в выдвижном ящике швейной машинки. Однажды, разбирая хлам на чердаке, Радж натыкается на коробку с обгоревшими письмами на хинди и потёртым значком «Каннайирам-1975». «Это от отца, — бросает Лалита, не отрываясь от ткани, — он не погиб в аварии. Его убили, когда ты был в пятом классе». В письмах —