Gading Marten

Рая, 23 года, работает в крошечной пекарне на окраине Джакарты. Каждое утро она замешивает тесто под треск пыльного вентилятора, а соседский мальчишка Томо таскает ей корзины с кокосовой стружкой. В четверг, когда закончилась ванильная эссенция, к ней зашел Ади — парень в потертой кожаной куртке, который месяц назад снял комнату над лавкой сате. *«Должна мне 150 тысяч за аренду, — сказал он, разглядывая подгоревшие кексы. — Или отработаешь вечером у бара "Синий лотос"?»* Рая вытерла
Тино, 23-летний курьер из Джакарты, случайно оставляет кошелёк в ларьке с батиком на рынке Пасари-Минггу. Лара, хозяйка ларька, находит внутри билет на автобус до Бандунга и потрёпанную фотографию его младшей сестры. «Эй, ты!» — кричит она, выбегая на улицу, но Тино уже исчезает в толпе. Через три дня он возвращается, нервно перебирая стопки расписных тканей: «Я искал везде… Сумка была синяя?» Лара молча протягивает кошелёк, замечая царапину на его скуле — следы утренней аварии на мотороллере.
Райя, продавщица батика на рынке Мангарай, каждый вечер пересчитывает выручку в коробке из-под печенья. Арджи, сын владельца строительной фирмы, появляется в её палатке в дождливый четверг: *«Контракт на полгода. Притворимся, что мы помолвлены — тогда отец перестанет давить с наследством. Деньги пополам»*. Она соглашается — нужно оплатить операцию младшей сестре, у которой искривление позвоночника от ношения тяжёлых корзин. Они селятся в его квартире на 12-м этаже с видом на пробки на
Буди, учитель математики с потёртым планшетом в руках, каждое утро спорит с Сурьей, преподавателем истории, который вечно жуёт *krupuk* прямо на уроках. Их кабинеты разделяет тонкая перегородка, через которую Буди кричит: «Опять твои крошки в моих тестах!» Школа в районе Манггарай — бетонное здание с треснувшими вентиляторами и плакатами, где вместо расписания висит объявление: «Кто украл герань из кабинета биологии — верните до пятницы!» После уроков Лина, учительница английского, тайком
Знакомо, когда начинаешь смотреть что-то, ожидая легкого ромкома с попкорном, а вместо этого получаешь странный коктейль из цинизма и наигранной сентиментальности? Вот тут как раз такой случай. Представь: все эти красивые диалоги про "истинные чувства", но по ощущениям — будто наблюдаешь за рекламой дорогих духов, где всё блестит, а за кадром кто-то упорно считает бабло. Персонажи такие картонные, что кажется — дунешь сильнее, и они улетят в мусорку истории кино. Особенно