С недавних пор внимание тысячей зрителей было приковано к турецкому кинематографу, который, как оказалось, умеет создавать увлекательные, захватывающие и долгоиграющие любовные и исторические саги. Так что новый сериал «Мехмед Фатих. Завоеватель мира» станет еще одним подарком для всех этих людей, так как он рассказывает о величественном и мудром султане Османской империи. Мехмед II не собирался претендовать на престол, ведь у него было еще два старших родных брата. Но по велению самой судьбы
Сюжет фильма разворачивается вокруг Хоуп Кэссиди, амбициозной девушки, которая переехала в Стамбул, чтобы начать новую карьеру компьютерного аналитика. Она мечтала оставить прошлое позади и построить успешное будущее на новом месте. Однако вскоре её жизнь превращается в кошмар: её личность раскрывается, банк замораживает её счета и аннулирует кредитные карточки. Хоуп оказывается в центре ужасающей конспирации. Её обвиняют в убийстве и хищении $14 миллионов. Испуганная и отчаявшаяся, она
Бабуру поручено убить Кана, сына убийцы своего отца, в его самый счастливый день. Однако задача усложняется, так как Кан страдает от безответной любви к своей подруге детства Зейнеп и не может признаться ей. Чтобы выполнить задание, Бабур должен сначала подарить Кану счастье, прежде чем исполнить свою миссию. Этот парадокс создает эмоциональную глубину и иронию в его действиях.
Эмир, 19 лет, живет в узкой квартире стамбульского района Тарлабаши. Стены покрыты трещинами, на кухне — бутылки ракии отца-алкоголика. Брат Али, торговец рыбой на Галатском мосту, найден мертвым в переулке у мечети Сулеймание. Перед смертью он бросил Эмиру: *«Брось эти гоп-компании, пока не поздно»*, но тот проигнорировал. На месте предения Эмир находит обрывок квитанции с печатью «Şahin Nakliyat» — фирмы, связанной с контрабандой. Полицейский Ахмет, друг детства, шепчет за чаем в закусочной
Эмир, командир с красной нашивкой на рукаве, втиснулся в узкий проход между панелями управления. Запах металла и машинного масла висел в воздухе. «Дениз, закрой клапан на втором контуре!» — рявкнул он, перекрывая гул двигателей. Механик, вытирая ладонью пот со лба, пробормотал: «Если еще раз сорву резьбу — патрубки разорвет к утру». Внизу, в радиорубке, Лейла настраивала частоты, ловя обрывки переговоров на греческом. Ее пальцы дрожали — с прошлой вылазки не спала. На рассвете у мыса Сарыч
Эмир таскает ящики с оливками в лавке отца на переулке Кемангер, где запах жареных каштанов смешивается с криками уличных торговцев. Лейла, в потёртом фартуке с пятнами от глины, раскладывает керамические чашки на столе у соседней палатки. "За эту цену только крысы покупать будут", — хрипит Эмир, указывая на трещину в её вазе. Она хватает его за локоть: "Ты лучше свои просроченные финики проверь, прежде чем умничать". Вечером он находит её за починкой разбитого кувшина за
Эмир, худощавый архивариус в очках с треснувшей дужкой, копался в подвале муниципальной библиотеки Бейоглу. Между стопками контрабандных французских романов 1930-х он наткнулся на потрёпанный дневник с османской вязью — внутри оказались схемы водопроводов Старого города и обрывки телеграмм на немецком. «Лейла, посмотри на даты — это же канун операции «Циклоп» 1944 года», — прошептал он, протягивая листок коллеге. Девушка, перемазанная в типографской краске, вытерла руки о фартук: «Тут упоминают
Знаешь, иногда смотришь фильм и ловишь себя на мысли: "Да мы все же немного похожи на этих героев, правда?" Вот там, где персонажи такие... живые, с трещинками. Не эти картонные супергерои, а реальные люди, которые ошибаются, врут себе и другим, а потом пытаются как-то выкрутиться. Кадры с серыми улицами и дождем за окном — прям как в моем районе осенью. Сюжет вроде простой, но цепляет. Сидишь, жуешь попкорн, и вдруг — бац! — диалог, от которого мурашки. Герой говорит что-то вроде:
Знаешь, иногда история преподносит такие сюжеты, что дух захватывает — и не от восторга. Вот, например, 1944 год. Сталинский приказ, тысячи турок-месхетинцев... Их же с родной земли буквально выкорчевали! Представь: обычные семьи, может, за столом ужинали или детей укладывали спать — а тут врываются, крики, приказы. Собрали — и всё, конвой, товарняки. Эти вагоны... Боже, наверное, даже скотину так не перевозят. Теснота, холод, страх — куда их везут? За что? Они ж не цифры в отчетах, а живые