Шейх Муджибур Рахман стоит на деревянном ящике посреди грязной площади Шахбаг, микрофон хрипит. Рядом Таджуддин Ахмед курит биди, смятая куртка в пыли. «Если мы сейчас промолчим, кровь наших детей будет на мостовой завтра», — Муджиб хрипит, сжимая листовки с лозунгами на бенгали. В толпе рыбак из Барисала кричит: «Мои сыновья в тюрьме за то, что спели *Амар Шонар Бангла*!» Через три дня Муджиба забирают из дома в Кумартули — Фазилатуннеса бьёт кулаком в стену, когда видит солдатские ботинки на
В переулках старого Мумбаи Амита Шарма, 27 лет, сжимает в руке потёртый блокнот с координатами склада боеприпасов. Её брат, Раджеш, в рваной рубашке и с пачкой сигарет в кармане, чинит мотоцикл у лавки с пряностями. «Пахнет кардамоном и порохом», — бормочет он, вытирая масло с лица. На рынке у пристани торговец рыбой кричит: «Свежие макрели!», а в толпе мелькает человек в чёрных очках — Кабир Малик, бывший военный, который теперь ищет ящик с архивными плёнками 1948 года. Амита дёргает брата за